Один старик другому сказал:
"Смотри, какая весна!"
Другой старик ему отвечал:
"Мы тоже верили снам."
Один подумал:"Скоро уйдём
Куда-то за горизонт..."
Другой подумал: "Смерть - это дом,
В котором бессмертие ждёт".
Они помолчали. Одна на двоих
И впрямь бушевала весна
Пусть сто тридцать вёсен в ней было иных -
Не таяла их седина.
Промолвил один: "О последней войне
Никак не могу позабыть."
Ответил другой: "Наша память о ней -
Бездарная шутка судьбы.
Сложна арифметика прожитых лет
О прошлом жалей - не жалей.
У нас на двоих лишь сто тридцать побед
И целых сто тридцать смертей."
Сто тридцать смертей помянули, а там,
Где каждый молчал о своей,
Ветрами притронулись к их головам
Сто тридцать седых январей.
Старик протянул старику кисет:
"Не зря мы верили снам!
Мы прожили много печальных лет, -
И вновь наступает весна."
А после, для юных оставив слова,
Сидели у края воды.
И слушали, как прорастает трава,
В проталинах канувших зим.
И, в трубочки молча набив табачку,
Пускали колечками дым...
Сто лет было ишь одному старику. -
Другой в тридцать лет стал седым.
One old man said to another:
"Look, what a spring!"
Another old man answered him:
"We believed in dreams too."
One thought: "We will leave soon
Somewhere over the horizon ... "
Another thought: "Death is home,
In which immortality awaits. "
They were silent. One for two
And indeed the spring was raging
Let one hundred and thirty springs in it were different -
Their gray hair did not melt.
One said: "About the last war
I just can't forget. "
Another answered: "Our memory of her -
A mediocre joke of fate.
Difficult arithmetic of past years
Regret about the past - do not regret.
We only have one hundred thirty victories for two
And as many as one hundred and thirty deaths. "
One hundred and thirty deaths were remembered, and there,
Where everyone was silent about his own,
The winds touched their heads
One hundred and thirty gray January.
The old man handed the old man his pouch:
"It's not for nothing that we believed in dreams!
We have lived many sad years -
And spring comes again. "
And then, leaving words for the young,
We sat at the edge of the water.
And they listened to the grass sprout
In the thawed patches of the sunken winters.
And, silently stuffing tobacco into the tubes,
Smoke rings ...
One old man was one hundred years old. -
Another turned gray at thirty.
