Государь наш Ородрет на быстром коне,
В ослепительно-белой чеканной броне
Из ворот городских выезжает,
И не видит, от мыслей нерадостных слеп,
Как красавица-дочь ему смотрит вослед
И слезами его провожает.
И знамена небесной лазурью горят,
И прославленных витязей грозный отряд
Едет, брови сурово нахмуря,
А по правую руку, и мрачен, и горд,
Не эльфийского, смертного племени лорд -
Государем отмеченный Турин.
Дружно грянут подковы о серый гранит,
И в ответ им холодная сталь загремит,
И откликнется громкое эхо,
И вздохнет государь, и потупит глаза,
Оттого, что уже не вернется назад
Ни один, кто на битву уехал.
О, помедли! Постой! На меня оглянись!
Перед боем негоже друг друга винить,
Да и плакать, наверно, негоже.
Но узнаешь к исходу и битвы и дня:
Не на брачное ложе ты отдал меня -
На кровавое смертное ложе!
Emperor our Orodreth on a fast horse,
The dazzling white embossed armor
From the gates of the city to leave,
He does not see the thoughts joyless blind
How beautiful daughter he looks vosled
And the tears of his escorts.
And banners azure burn
And illustrious heroes formidable squad
Goes, eyebrows frowning sternly,
And on the right hand, and the gloomy and proud,
Do not Elvish, mortal tribe Lord -
Sovereign marked Turin.
Together they strike up a horseshoe of gray granite,
And in response to his cold steel zagremit,
And respond loud echo,
And breathe the sovereign, and with downcast eyes,
Because that will not come back
No one who went into battle.
Oh, linger! Wait a minute! Look at me!
Before the battle each other worthless to blame,
And cry, probably worthless.
But to know the outcome of the battle and a day:
In the marriage bed you gave me -
On the bloody deathbed!
