я, наверно, твой самый никудышный поклонник.
ты тихонько спала, я подпирал подоконник.
улыбались фиалки в час предрассветный.
я был самым счастливым на свете.
но засохли фиалки: я их не поливал. и
мы расстались с тобой - ты не охуевала,
ты не лезла на стены, не резала вены,
не пускала сопли и пену.
ты, наверное, знала, как зализывать раны.
я выдал ошибку - стал синим экраном.
сгорают ракеты, и тают кометы,
и в пыль превращается лето.
он трахнет тебя в своём стареньком форде,
будет нервно кряхтеть и кривить свою морду.
вижу тени в зеркале заднего вида:
мне больно и очень обидно.
буду я умирать в цветках малолеток,
схаваю на удачу пару таблеток.
и вот я несусь в медицинской карете,
врезаюсь в пыльное лето,
врезаюсь в пыльное лето,
влюбляюсь в пыльное лето.
I probably, your most nice fan.
You slept quietly, I regained the windowsill.
Smiled violets per hour predawn.
I was the happiest in the world.
But the violets dried: I did not water them. and
We broke up with you - you did not fuck,
You did not climb the walls, did not cut the veins,
Not allowed snot and foam.
You probably knew how to lick the wounds.
I issued an error - became a blue screen.
Bore rockets, and melting comets,
And the dust turns the summer.
He will fuck you in his old Ford,
It will be nervously grind and criticize your face.
I see the shade in the rearview mirror:
It hurts me and very offensive.
I will die in the flowers of youngsters,
I want to see a pair of pills.
And so I carry in a medical career,
Cut in dusty summer
Cut in dusty summer
I fall in love with the dusty summer.
