Текст песни Арсений Тарковский - Эвридика.Первые свидания .

У человека тело
Одно, как одиночка.
Душе осточертела
Сплошная оболочка
С ушами и глазами
Величиной в пятак
И кожей - шрам на шраме,
Надетой на костяк.

Летит сквозь роговицу
В небесную криницу,
На ледяную спицу,
На птичью колесницу
И слышит сквозь решетку
Живой тюрьмы своей
Лесов и нив трещотку,
Трубу семи морей.

Душе грешно без тела,
Как телу без сорочки, -
Ни помысла, ни дела,
Ни замысла, ни строчки.
Загадка без разгадки:
Кто возвратится вспять,
Сплясав на той площадке,
Где некому плясать?

И снится мне другая
Душа, в другой одежде:
Горит, перебегая
От робости к надежде,
Огнем, как спирт, без тени
Уходит по земле,
На память гроздь сирени
Оставив на столе.

Дитя, беги, не сетуй
Над Эвридикой бедной
И палочкой по свету
Гони свой обруч медный,
Пока хоть в четверть слуха
В ответ на каждый шаг
И весело и сухо
Земля шумит в ушах.

Свиданий наших каждое мгновенье,
Мы праздновали, как богоявленье,
Одни на целом свете. Ты была
Смелей и легче птичьего крыла,
По лестнице, как головокруженье,
Через ступень сбегала и вела
Сквозь влажную сирень в свои владенья
С той стороны зеркального стекла.

Когда настала ночь, была мне милость
Дарована, алтарные врата
Отворены, и в темноте светилась
И медленно клонилась нагота,
И, просыпаясь: "Будь благословенна!" -
Я говорил и знал, что дерзновенно
Мое благословенье: ты спала,
И тронуть веки синевой вселенной
К тебе сирень тянулась со стола,
И синевою тронутые веки
Спокойны были, и рука тепла.

А в хрустале пульсировали реки,
Дымились горы, брезжили моря,
И ты держала сферу на ладони
Хрустальную, и ты спала на троне,
И - Боже правый! - ты была моя.
Ты пробудилась и преобразила
Вседневный человеческий словарь,
И речь поьгорло полнозвучной силой
Наполнилась, и слово ты раскрыло
Свой новый смысл и означало: царь.

На свете все преобразилось, даже
Простые вещи - таз, кувшин, - когда
Стояла между нами, как на страже,
Слоистая и твердая вода.

Нас повело неведомо куда.
Пред нами расступались, как миражи,
Построенные чудом города,
Сама ложилась мята нам под ноги,
И птицам с нами было по дороге,
И рыбы поднимались по реке,
И небо развернулось перед нами...

Когда судьба по следу шла за нами,
Как сумасшедший с бритвою в руке.

Предчувствиям не верю и примет
Я не боюсь. Ни клеветы, ни яда
Я не бегу. На свете смерти нет.
Бессмертны все. Бессмертно все. Не надо
Бояться смерти ни в семнадцать лет,
Ни в семьдесят. Есть только явь и свет,
Ни тьмы, ни смерти нет на этом свете.
Мы все уже на берегу морском,
И я из тех, кто выбирает сети,
Когда идет бессмертье косяком.

Живите в доме - и не рухнет дом.
Я вызову любое из столетий,
Войду в него и дом построю в нем.
Вот почему со мною ваши дети
И жены ваши за одним столом -
А стол один и прадеду и внуку:
Грядущее свершается сейчас,
И если я приподнимаю руку,
Все пять лучей останутся у вас.
Я каждый день минувшего, как крепью,
Ключицами своими подпирал,
Измерил время землемерной цепью
И сквозь него прошел, как сквозь Урал.

Я век себе по росту подбирал.
Мы шли на юг, держали пыль над степью;
Бурьян чадил; кузнечик баловал,
Подковы трогал усом, и пророчил,
И гибелью грозил мне, как монах.
Судьбу свою к седлу я приторочил;
Я и сейчас, в грядущих временах,
Как мальчик, привстаю на стременах.

Мне моего бессмертия довольно,
Чтоб кровь моя из века в век текла.
За верный угол ровного тепла
Я жизнью заплатил бы своевольно,
Когда б ее летучая игла
Меня, как нить, по свету не вела.

In man body
One like loner.
Soul Socketon
Solid shell
With ears and eyes
Value in Pyatk
And skin - scar scar,
Mashed on the backbone.

Flies through the cornea
In heavenly krinitsa
On ice needles
On the bird chariot
And hears through the grille
His live prison
Forests and Five Pretch,
Pipe seven seas.

Sin sinless without body
As a bodice without a shirt, -
Neither misery nor the case
Neither the idea, nor lines.
Riddle without a relaxation:
Who will refund
Spling on the platform,
Where to dance?

And I dream another
Soul, in other clothes:
Lights, running
From timidity to hope
Fire like alcohol without shade
Goes on the ground
For the memory of the lilac
Leaving on the table.

Child, run, do not check
Above Euridic Poor
And lighter wand
Drive their hoop copper
While at least a quarter of hearing
In response to every step
And fun and dry
The land is noise in the ears.

Dates for our every moment
We celebrated like an empty
Some overall light. You were
Bold and easier bird wing,
On the stairs, like dizziness,
Through the step of escaped and led
Through wet lilac in their poses
On the side of the mirror glass.

When the night came, I was mercy
Gotted, altar gates
Ocks, and in the dark glowing
And slowly cloned nudity,
And, waking up: "Be blessed!" -
I spoke and knew that daring
My blessing: you slept
And touch the eyelids of the blue universe
Lilac has drawn from the table to you,
And blue eyelids
Peace were calm, and the hand of heat.

And in a crystal pulsed rivers,
Mountains smoked, sealed the sea,
And you held the sphere on the palm
Crystal and you slept on the throne
And - God right! - You were mine.
You woke up and transformed
Daily human dictionary
And it was a lot of solven a strength
Filled, and the word you revealed
Your new meaning meant: King.

Everything was transformed in the world, even
Simple things - pelvis, jug, - when
Stood between us, as guard
Layered and solid water.

We were led to unknown where.
Before us broke up like Mirage,
Built by miracle city
Herself laying the mint to our feet,
And the birds with us were on the road,
And fish climbed the river,
And the sky turned before us ...

When fate on the trail went beyond us
How crazy with a razor in his hand.

Premonitions do not believe and accept
I'm not afraid. Neither slander or poison
I'm not running. There is no death in the world.
Everything is immortal. Everything is immortally. No need
Afraid of death in seventeen years
Neither seventy There is only a yawl and light,
Neither darkness nor death is not in this world.
We are all on the shore of the sea,
And I am from those who choose networks
When there is an immorter with a jamb.

Live in the house - and the house will not collapse.
I call any of the centuries,
Enroll in it and the house will build in it.
That is why your children
And your wife at one table -
And the table is one and grandfather and grandchildren:
The coming is happening now
And if I raise my hand,
All five rays will remain with you.
I have passed out every day like a fortress
With their clavicle with their own
Measured the time of the land chain
And through it passed, like through the Urals.

I picked up an eyelids in my age.
We went south, kept dust over the steppe;
Byrian Chadil; Grasshopper pool,
Horseshoes touched the mustache, and propheted,
And the death threatened me like a monk.
The fate of his saddla, I gentle;
I and now, in the coming times,
Like a boy, browsing on the stirrups.

I am pretty my immortality
So that my blood flowed from the century.
For the right corner of smooth heat
I would have paid my life with a writtenly,
When b battle needle
I did not led about the thread in the world.