В далекой, холодной, печальной Сибири
Все плачут и скорбят о неком Серафиме
Вся жизнь была у ног его, но тут пришла беда
Еврею молодому сегодня пизда.
Одной рукой он скролил мемы, другой пил абаканское,
Шутил он про Аллаха с братвой азербайджанскою.
И в этом, я не скрою, беда его была,
Вот катится по полу Серафима голова.
Он мемы про Касселя упорно составлял,
Как Кубрик режиссером он великим стать мечтал,
И, честно говоря, с просьбой о треке заебал,
Но в память я спою о нем, чтоб ад и рай весь знал.
Одной рукой он скролил мемы, другой пил абаканское,
Шутил он про Аллаха с братвой азербайджанскою.
И в этом, я не скрою, беда его была,
Вот катится по полу Серафима голова.
In distant, cold, sad Siberia
All cry and grieve about some seraphim
All life was at his feet, but the trouble came
Jew young cunt today.
One hand he scrolled memes, another drink Abakansky,
He joked about Allah with a terrible Azerbaijani.
And in this, I will not hide, I was the trouble,
Here it is rolling on the seraphim head.
He memes about the cassel stubbornly
Like kubrick director he is great to become dreamed,
And, frankly, with a request for the track, hes
But in memory, I will sing about him, so that the hell and heaven knew all.
One hand he scrolled memes, another drink Abakansky,
He joked about Allah with a terrible Azerbaijani.
And in this, I will not hide, I was the trouble,
Here it is rolling on the seraphim head.
