Этот город скользит и меняет названья.
Этот адрес давно кто-то тщательно стер.
Этой улицы нет, а на ней нету зданья,
Где всю ночь правит бал Абсолютный Вахтер.
Он отлит в ледяную, нейтральную форму.
Он тугая пружина. Он нем и суров.
Генеральный хозяин тотального шторма
Гонит пыль по фарватеру красных ковров.
Он печатает шаг, как чеканят монеты.
Он обходит дозором свой архипелаг.
Эхо гипсовых горнов в пустых кабинетах
Вызывает волнение мертвых бумаг.
Алый факел - мелодию белой темницы -
Он несет сквозь скупую гармонию стен.
Он выкачивает звуки резиновым шприцем
Из колючей проволоки наших вен.
В каждом гимне - свой долг, в каждом марше - порядок.
Механический волк на арене лучей.
Безупречный танцор магаданских площадок.
Часовой диск-жокей бухенвальдских печей.
Лакированный спрут, он приветлив и смазан,
И сегодняшний бал он устроил для вас.
Пожилой патефон, подчиняясь приказу,
Забирает иглой ностальгический вальс.
Бал на все времена! Ах, как сентиментально...
И паук - ржавый крест - спит в золе наших звезд.
И мелодия вальса так документальна,
Как обычный арест, как банальный донос.
Как бесплатные танцы на каждом допросе,
Как татарин на вышке, рванувший затвор.
Абсолютный Вахтер - ни Адольф, ни Иосиф,
Дюссельдорфский мясник да пскопской живодер.
Полосатые ритмы синкопой на пропуске.
Блюзы газовых камер и свинги облав.
Тихий плач толстой куклы, разбитой при обыске,
Бесконечная пауза выжженных глав.
Как жестоки романсы патрульных уставов
И канцонов концлагерных нар звукоряд.
Бьются в вальсе аккорды хрустящих суставов
И решетки чугунной струною звенят.
Вой гобоев ГБ в саксофонах гестапо
И все тот же калибр тех же нот на листах.
Эта линия жизни - цепь скорбных этапов
На незримых и призрачных жутких фронтах.
Абсолютный Вахтер - лишь стерильная схема.
Боевой механизм, постовое звено.
Хаос солнечных дней ночь приводит в систему
Под названьем... да, впрочем, не все ли равно.
Ведь этот город скользит и меняет названья,
Этот адрес давно кто-то тщательно стер.
Этой улицы нет, а на ней нету зданья,
Где всю ночь правит бал Абсолютный Вахтер.
This city glides and changes its name.
This address has long been carefully erased by someone.
This street is not, but there is no building on it,
Where the absolute watchman rules the night.
It is molded in an icy, neutral form.
He is a tight spring. He is dumb and harsh.
General master of the total storm
Drives dust along the fairway of red carpets.
He prints a step as coins are minted.
He patrols his archipelago.
Gypsum furnace echoes in empty cabinets
Causes a flurry of dead papers.
Scarlet torch - melody of a white dungeon -
It carries through the mean harmony of the walls.
He pumps out the sounds with a rubber syringe
From the barbed wire of our veins.
Each hymn has its duty, each march has order.
Mechanical wolf in the arena of rays.
Flawless dancer Magadan sites.
Clock disc jockey of the Buchenwald furnaces.
Lacquered octopus, it is friendly and oiled,
And he arranged today's ball for you.
An elderly gramophone, obeying an order,
Picks up a nostalgic waltz with a needle.
Ball for all time! Ah, how sentimental ...
And the spider - a rusty cross - sleeps in the ashes of our stars.
And the waltz tune is so documentary
Like an ordinary arrest, like a banal denunciation.
Like free dancing at every interrogation,
Like a Tatar on a tower that pulled the bolt.
The Absolute Warden - neither Adolf nor Joseph,
Dusseldorf butcher and Pskorsk flayer.
Striped syncopation rhythms on the pass.
Blues gas chambers and swings round-ups.
The silent cry of a fat doll broken during a search
Endless pause of scorched chapters.
How cruel romances of patrol charters
And the canzons of concentration camp bunks.
Chords of crispy joints beat in a waltz
And lattices with a cast-iron string ring.
Oboe howl GB in the Gestapo saxophones
And all the same caliber of the same notes on the sheets.
This line of life is a chain of mournful stages
On invisible and ghostly eerie fronts.
Absolute Watchman is just a sterile scheme.
Combat mechanism, guard link.
The chaos of sunny days night brings into the system
Under the name ... yes, however, does it really matter.
After all, this city glides and changes its name,
This address has long been carefully erased by someone.
This street is not, but there is no building on it,
Where the absolute watchman rules the night.
