Опять поминальный приблизился час.
Я вижу, я слышу, я чувствую вас:
И ту, что едва до окна довели,
И ту, что родимой не топчет земли,
И ту, что красивой тряхнув головой,
Сказала: "Сюда прихожу, как домой".
Хотелось бы всех поименно назвать,
Да отняли список, и негде узнать.
Для них соткала я широкий покров
Из бедных, у них же подслушанных слов.
О них вспоминаю всегда и везде,
О них не забуду и в новой беде,
И если зажмут мой измученный рот,
Которым кричит стомильонный народ,
Пусть так же оне поминают меня
В канун моего погребального дня.
А если когда-нибудь в этой стране
Воздвигнуть задумают памятник мне,
Согласье на это даю торжество,
Но только с условьем: не ставить его
Ни около моря, где я родилась
(Последняя с морем разорвана связь),
Ни в царском саду у заветного пня,
Где тень безутешная ищет меня,
А здесь, где стояла я триста часов
И где для меня не открыли засов.
Затем, что и в смерти блаженной боюсь
Забыть громыхание черных марусь,
Забыть, как постылая хлопала дверь
И выла старуха, как раненый зверь.
И пусть с неподвижных и бронзовых век
Как слезы струится подтаявший снег,
И голубь тюремный пусть гулит вдали,
И тихо идут по Неве корабли.
Again the hour funeral.
I see, I hear, I feel you:
And the one that brought almost to the window,
And that, that is not their native land treads,
And that which is beautiful shaking his head,
He said: & quot; I come here as a home & quot ;.
I would like to name all the names,
Yes robbed list, and there is no place to learn.
For them, I wove a veil
Because of the poor, they overheard the words.
Remember them always and everywhere,
They are not forgotten in the new trouble,
And if zazhmut my exhausted mouth
That screams stomilonny people
Let ONET also commemorated me
On the eve of the day of my burial.
And if ever in this country
Conceived to erect a monument to me,
I give consent to this celebration,
But only on one condition: not to put it
Not near the sea, where I was born
(Last torn relationship with the sea)
Neither the royal garden of the covenant of the stump,
Where an inconsolable shadow looks for me,
But here, where I stood for three hundred hours
And where to me I did not open the deadbolt.
Then, as in blissful death I fear
Forget Rumble Black Marias,
Forget how hateful slamming the door
And the old woman howled like a wounded animal.
And let a motionless bronze age
As tears streamed melting snow,
And let the prison dove coo in the distance,
And quietly go along the Neva ships.
