Вот яблоко. И дерево в саду.
Беру строфу не с дерева, а с сада
и по листу перо мое веду,
так входят в ад или идут из ада.
Вот так-то брат. Берусь в такую рань,
с утра, со сна, описывать природу
двора. Как есть (и это дело дрянь)
пишу про двор в погожую субботу.
Чудесный день для отдыха. Кому
посвящены труды ребёнка знает
один ребёнок. Сильному уму
не разъяснишь, почём дитя страдает.
Кто видит двор, в открытую ладонь
кладёт ладонь и с замираньем в сердце,
он смотрит, как легко летят в огонь
и тлеют листья. Так уходит детство.
То детство, где неугомонный мяч
бьёт стёкла окон и гневит соседа,
и где уходит в осень карагач,
не оставляя за собою следа.
То детство, где родителю в упрек
не ставит отпрыск стены интерната.
То детство вдоль Чапаевских дорог
приводит на порог военкомата
того кто смотрит на огонь и дым,
как сирота, ребячески устало,
того кто был когда-то молодым,
но повзрослел в песках Афганистана.
Он видит, как летят мечты в огонь,
и дерево, похожее на Бога,
в саду, земля и даже отчий дом,
и та же юность парня молодого.
Он видел, что такое это тлеть
в огне, в дыму – не в самом ли расцвете, –
кто видел, как приходит к людям смерть
и ничего не мог поделать с этим.
Охваченный воспоминаньем дней
похожих друг на друга в день осенний,
он думал, что ничуть не стал сильней,
хоть думал, что становится сильнее.
В субботний день он вышел на крыльцо,
достав из чердака остатки масел
и кисти с банкой из-под огурцов,
чтоб это утро красками раскрасить.
10 октября 2006 года
Here is an apple. And a tree in the garden.
I take a stanza not from a tree, but from the garden
And my pen is leading on the sheet,
So enter hell or go from hell.
That's how brother. I take it to such an early
In the morning, from sleep, to describe nature
yard. As it is (and this is a rubbish)
I am writing about the courtyard on fine Saturday.
A wonderful day for relaxation. To whom
devoted to the work of the child know
one child. Strong mind
You can’t explain, how much does the child suffer.
Who sees the yard in an open palm
He puts his palm and with a backwater in the heart,
He watches how easy they fly into the fire
And the leaves smolder. So childhood is leaving.
The childhood where the restless ball
beats the windows of windows and the neighbor’s anger,
and where the karagach goes in autumn,
Without leaving behind.
Then childhood, where the parent reproaches
does not put the offspring of the boarding school.
Then childhood along the Chapaevsky roads
leads to the threshold of the military registration and enlistment office
the one who looks at the fire and smoke,
like an orphan, childishly tired
the one who was once young
But he matured in the sands of Afghanistan.
He sees how dreams fly to the fire,
And a tree similar to God,
In the garden, land and even a father's house,
And the same youth of the young guy.
He saw what it is smoldering
in fire, in smoke - is it not in his prime - -
Who saw how death comes to people
And nothing could do anything about it.
Covered by a memory of days
similar to each other on autumn day,
He thought that he did not become stronger,
Though I thought it was getting stronger.
On Saturday, he went to the porch,
Getting the remains of oils from the attic
and brushes with a jar from under cucumbers,
To paint this morning with paints.
October 10, 2006
