С добрым утром, наместник Святого Петра.
Вы, я вижу, опять безнадежно упрямы.
мне вливать философию Зла и Добра
Все равно что сворачивать в терцию гаммы.
Если выписать мне вид на жительство в Ад,
К Вам же черти сбегутся с болезненным лаем
И в слезах и соплях будут Вас умолять:
“Заберите его, мы с ним жить не желаем!”
Гляньте свежим взглядом:
Ад мой с Вами рядом.
Хоть дождем, хоть градом
Гнев Господень падет на всех!
Те, кто жив остался,
Пьют яд Ренессанса
Впору испугаться,
Слыша Дьявола смех.
Вы писали недавно в каком-то письме,
Что давно переполнена чаша терпенья,
Что сожжете меня Вы по этой весне,
Куклу будете жечь за меня неименьем!
Если делать Вам нечего, бедный мой друг,
Приезжайте ко мне, скрывши масками лица,
В карнавальном огне, в наслаждении мук.
Знать придется мне Вас поучить веселиться!
В звоне карнавала
Жизнь накроет валом,
Щеки красит алым,
Стыд и совесть горят в огне!
Страстью темной съело
Вам душу и тело.
Коль воскресните, смело
Приходите ко мне!
Вы писали, что я, впав в неистовый грех,
Жен двоих удушил, ну, а с третьей не венчан.
Так найдите занятие достойнее тех,
Чем шпионить за мной и считать моих женщин.
Впрочем, что мне сказать тем, кто вряд ли постиг,
Как душа замирает в созвездиях пестрых,
Как столетия взглядов сливается в гнев,
И как сердце, взорвавшись, взлетает на воздух?
Кто изведал это,
Тот клянет рассветы,
Разрывает ветер
На волокна сердце мое.
Плоть горит и тает.
Кто любил, тот знает:
Ни одна святая,
Увы, не стоит ее!
Увы, не стоит ее! Увы не стоит ее!
Good morning, governor of St. Peter.
You, I see, are again hopelessly stubborn.
I pour the philosophy of Evil and Good
It's like turning into a third of the gamut.
If you write me a residence permit in Hell,
The devils will come running to you with a painful bark
And in tears and snot they will beg you:
“Take him, we don’t want to live with him!”
Take a fresh look:
My hell is near you.
Rain, hail
The wrath of the Lord will fall on everyone!
Those who stayed alive
Drink Renaissance Poison
It’s just right to get scared
Hearing the Devil laugh.
You wrote recently in a letter,
That a bowl of patience has been full for a long time,
That you will burn me this spring,
You’ll burn the doll for me!
If you have nothing to do, my poor friend,
Come to me with masked faces
In carnival fire, in the enjoyment of torment.
I have to learn to teach you to have fun!
In the ring of carnival
Life will roll over
He cheeks red.
Shame and conscience burn in the fire!
Passion dark ate
You soul and body.
Kohl resurrect boldly
Come to me!
You wrote that I, falling into a frantic sin,
The wife of two strangled, well, but the third is not married.
So find an activity worthy of those
Than spying on me and counting my women.
However, what can I say to those who hardly understood
As the soul freezes in the motley constellations,
As centuries of looks merge into anger
And how does a heart explode and fly into the air?
Who knew this
He curses the dawn
Breaks the wind
My heart is on fiber.
The flesh burns and melts.
He who loves knows:
Not a single saint
Alas, not worth it!
Alas, not worth it! Alas, not worth it!
