Сажа черна, а правда бела,
В руки мои вода не текла.
Огонь не горел в ладонях моих,
Но выпал снег и ветер утих.
А снег, наверное, тоже бел,
А ты замёрз и совсем не пел.
А снег растает завтра, завтра к утру,
И съели пса моего на пиру.
На угол клетчатого платка,
Вяжу для памяти два узелка.
В ладонях моих ни воды ни огня,
Тебе и без них не забыть меня.
Наша чашка в углу стола,
Она как правда: пуста и бела.
И оба мы знаем: будут пиры,
Будет любовь и будут дары.
Не доверяли себе тела,
А я для нас тепло берегла,
Волосы гребнем на сто дорог,
Я завяжу еще узелок.
Чтоб при луне и по весне,
Ты не забыл дорогу ко мне.
Гребень в руке март у ворот,
Помнишь праздником был новый год.
Как его встретишь, так проведешь,
В сердце войдешь, как в масло нож.
Зной и песок ветер и дождь,
В сердце войдешь и в двери зайдешь.
Что увидала не отдала,
Сажа черна, а правда бела.
Твой синий взгляд в мартовский дым,
Вот что стоит за словом моим.
Carbon black is black and white is true,
In my hands the water is not flowing.
The fire did not burn my hands,
But the snow fell and the wind ceased.
And the snow is probably too white,
And you froze and did not sing.
And the snow will melt tomorrow, tomorrow morning,
And my dog ate the feast.
On the corner of a checkered handkerchief,
I knit two nodules memory.
In my hands no water nor fire,
You, and without them forget me.
Our cup in the corner of the table,
It is a truth: empty and white.
And we both know that will feasts,
Will the love and gifts will be.
We do not trust yourself body,
And I took care of the heat for us,
Hair comb a hundred roads,
I tie another knot.
So that when the moon and the spring,
You have not forgotten the way to me.
Comb in the hand at the gate March,
Remember the holiday was New Year.
As you meet, so spend it,
The heart will enter as a butter knife.
The heat and the sand wind and rain,
The heart will enter and you come in the door.
What she saw did not give,
Carbon black is black and white truth.
Your blue eyes in March smoke
This is what is behind my word.
