Жизнь размашисто ставит крестики
На дней с тобой наших беспечные нолики,
Двадцать один - и уже невростеники,
Двадцать два - и уже алкоголики.
Двадцать три - бодрой походкой
В новую эру научной фанстатики.
Мир вокруг шалеет от водки,
В голове моей зреет свастика.
Хорошо...
Нежный возраст...
Нежный возраст...
Нежный возраст...
Осень шуршит календарными листьями,
Фотографиями подруг, которые нас бросили,
Неотправленными никому никогда письмами,
Чего еще можно ждать от осени?
Хорошо...
Нежный возраст...
Нежный возраст...
Нежный возраст...
Ничего не желать кроме самого мизера,
По утрам игнорируя трели будильника,
Сузить весь мир в диагональ телефизора,
В количество выпивки на дне холодильника.
Жизнь размашисто ставит крестики
На дней с тобой наших беспечные нолики,
Двадцать один - и уже невростеники,
Двадцать два - и уже алкоголики.
Хорошо...
Нежный возраст...
Нежный возраст...
Нежный возраст...
Life squeezed the crosses
For days with you, our careless zoliki,
Twenty one - and already nonsense,
Twenty-two - and already alcoholics.
Twenty three - Bodroy Gait
In a new era of scientific plants.
The world around chalets from vodka,
In my head, the swastika ripens.
Good...
Gentle age ...
Gentle age ...
Gentle age ...
Autumn rustles calendar leaves,
Photographs of the girlfriends who threw us
Unsent nobody never letters
What else can you expect from autumn?
Good...
Gentle age ...
Gentle age ...
Gentle age ...
Nothing to desire except the Mizer himself,
In the morning ignoring the alarm trills,
Narrow the whole world in the diagonal of teleigration,
In the amount of drink at the bottom of the refrigerator.
Life squeezed the crosses
For days with you, our careless zoliki,
Twenty one - and already nonsense,
Twenty-two - and already alcoholics.
Good...
Gentle age ...
Gentle age ...
Gentle age ...
