20 ДЕКАБРЕЙ
В горле тугим узлом ком.
В клетке грудной обмяк нерв.
Правда - она живет в том,
в чем человек всегда нем.
Время течет по стеклу вверх.
Я дышу на окно ртом
и вырисовываю тех,
с кем мне везде дом.
Руки – они стареют быстрей,
если не в чьей-то теплой руке.
В спину двадцать таращатся декабрей,
рыжеволосых таких, налегке,
будто декабрь – третий месяц весны,
будто холод – бессмысленный зимний гон.
Им остался месяц из всех отвесных.
Дальше пойдет настоящий реальный фронт
за возможность предотвратить некроз,
за негасимость внутрисердечных огней.
Если глаза не познали ни разу слез,
радужка обесцвечивается быстрей.
Время незримо грабит нас день за днем.
Волосы декабрей растрачивают свою медь.
Мальчик, что мне почти совсем незнаком,
не дай им преждевременно
постареть.
20 DECEMBER
Throat tight knot lump.
In the cell, the thoracic nerve is limp.
True - she lives in
in which man is always mute.
Time flows up the glass.
I breathe on the window with my mouth
and draw those
with whom I’m home everywhere.
Hands - they age faster
if not in someone’s warm hand.
December stares at twenty,
such red-haired, light
like December is the third month of spring
as if cold is a meaningless winter rut.
They left a month of all the sheer.
Next will go a real real front
for the opportunity to prevent necrosis,
for the extinction of intracardiac fires.
If your eyes never knew tears
the iris is discolored faster.
Time invisibly robs us day after day.
December hair wastes its copper.
A boy that I’m almost completely unfamiliar with
don't give them prematurely
get old.
