На вершине холодно и сложно дышать.
У подножия звери скалят свои клыки.
Выгибая спину, ожидаешь прыжка,
как японец труп врага у реки.
Видишь солнечный свет, слышишь шелест звезд,
но подъем не всегда означает возврат.
Кто-то там впереди обязательно ждет.
Кто-то там позади будет звать назад.
Но у птицы смысл один – лететь,
как у краеугольного камня – лежать.
Потому, от себя отделяя треть,
совершаю этот последний шаг,
разделяющий всё на «после» и «до».
Мне не нужен трон. Королев предают,
королей за каждым ближайшим углом
ждет нелепая смерть.
Мой любимый Брут,
не так это страшно – вовремя не дозреть,
как преждевременно медленно истлевать.
Я вся записана на листе,
на этом чертовом белом листе,
разрываемом на раз-два.
Но слова оставляют след, и да будет так:
каждый пусть останется при своем.
Внутренним благодатным огнем
загорается край моста.
It’s cold and hard to breathe on top.
At the foot of the animals they grind their fangs.
Bending your back, expect a jump
like a Japanese dead body by the river.
See the sunshine, hear the rustle of the stars
but rising does not always mean return.
Someone ahead is sure to wait.
Someone out there will be calling back.
But the bird has one meaning - to fly,
like a cornerstone - to lie.
Therefore, separating a third from oneself,
taking this last step
dividing everything into “after” and “before”.
I don't need a throne. Korolev betray
kings around every nearest corner
awesome death awaits.
My beloved Brutus,
it’s not so scary - not to ripen on time,
how to prematurely decay slowly.
I'm all written on a sheet
on this damn white sheet
torn by one or two.
But the words leave a mark, and so be it:
let each remain his own.
Blessed inner fire
the edge of the bridge lights up.
