Моя искренность поселилась в холодных больницах,
Нашёл остатки себя на виселице,
и с болью в пояснице высчитывал числа,
перемешивая градусы спирта в своём организме.
Я слышу только страдания в соседних комнатах:
"Ты обречён, болен, одинок, но ты с нами".
Впервые задумался о суициде,
Когда её глаза заливались слезами.
Мне жаль, что я не смогу так запросто выкинуться,
но продолжаю умирать во снах и в глубоком сознании.
Ранила ножами жизнь в печень.
Вечер алкогольных течений забрал мою нежность,
и я ни человек уже, ни животное, ни растение.
Я стук сердца в прострации за границей материальности.
Разбирай меня ночами на части
и собирай по кускам своё сердце.
Я рылся в мусорках города и отыскал твою вечность,
в пакетах полиэтиленовых,
и вкалывал в вену.
Летал и летал,
но упал под твоими окнами,
запотевшими и холодными.
А ты приходи меня навестить,
в давлении холода больниц,
и я обязательно вылечусь.
My sincerity settled in cold hospitals
Found remains of himself on the gallows,
and back pain are calculated numbers
mixing alcohol degrees in his body.
I hear only the suffering in the adjacent rooms:
& Quot; You're doomed, ill, lonely, but you are with us & quot ;.
For the first time I thought about suicide,
When her eyes were filled with tears.
I am sorry that I can not so easily thrown out,
but I continue to die in dreams and in the deep consciousness.
Ranil knives life in the liver.
Evening alcoholic tendencies took my tenderness,
and I have no man, nor animal, nor plant.
I knock at the heart of prostration abroad materiality.
Disassemble my nights on the part of
and collect all of the pieces of my heart.
I was rummaging in the trash of the city and found your eternity,
in plastic bags,
and I worked hard in the vein.
Fly and fly,
but I fell under your windows,
fogged and cold.
And you come to visit me,
pressure in a cold hospital,
and I will be cured.
