ОНА:
Когда мне будет восемьдесят пять,
Когда начну я тапочки терять,
В бульоне размягчать кусочки хлеба,
Вязать излишне длинные шарфы,
Ходить, держась за стены и шкафы,
И долго-долго вглядываться в небо,
Когда все женское,
Что мне сейчас дано,
Истратится и станет все равно -
Уснуть, проснуться, или не проснуться.
Из виданного на своем веку
Я бережно твой образ извлеку,
И чуть заметно губы улыбнутся.
ОН:
Когда мне будет восемьдесят пять,
По дому буду твои тапочки искать,
Ворчать на то, что трудно мне сгибаться,
Носить какие-то нелепые шарфы
Из тех, что для меня связала ты.
А утром, просыпаясь до рассвета,
Прислушаюсь к дыханью твоему,
Вдруг улыбнусь и тихо обниму.
Когда мне будет восемьдесят пять,
С тебя пылинки буду я сдувать,
Твои седые букли поправлять,
И, взявшись за руки по скверику гулять.
И радоваться, словно в двадцать пять,
Когда нам будет восемьдесят пять...
IT:
When I'm eighty-five
When I start to lose slippers,
Soften slices of bread in the broth
Knit excessively long scarves
Walking by walls and wardrobes
And peer into the sky for a long, long time
When everything is feminine
What is given to me now
Spent and become all the same -
Fall asleep, wake up, or not wake up.
From what you have seen in your lifetime
I will carefully extract your image,
And lips will smile a little noticeably.
HE:
When I'm eighty-five
I’ll look for your slippers around the house,
To grumble that it's hard for me to bend
Wear some ridiculous scarves
Of those that you knit for me.
And in the morning, waking up until dawn,
I listen to your breath
Suddenly smile and hug softly.
When I'm eighty-five
I'll blow dust off you
Correct your gray buzzles
And, holding hands on the square walk for a walk.
And rejoice, as if at twenty five,
When we will be eighty five ...
