Как лежу я, молодец, под Сарынь-горою,
А ногами резвыми — у Усы-реки.
Придавили груди мне крышкой гробовою,
Заковали рученьки медные замки.
Каждой чёрной полночью проползают змеи,
Припадают к векам мне и сосут до дня...
А и землю-матушку я просить не смею —
Отогнать змеёнышей и принять меня.
Лишь тогда, как исстари, от Москвы Престольной
До степного Яика грянет мой Ясак —
Поднимусь я, старище, вольный иль невольный,
Да пойду гулять по водам я — матёрый казак.
Две змеи заклятые к векам присосутся
И за мной потянутся чёрной полосой...
По горам, над реками города займутся,
И година лютая будет мне сестрой.
Пронесутся знаменья красными столбами,
По земле протянется огненная верфь,
И придут Алаписы с песьими главами,
И в полях младенчики поползут, как червь.
Задымятся кровию все леса и реки,
На проклятых торжищах сотворится блуд...
Мне тогда змеёныши приподнимут веки…
И узнают Разина. И начнётся суд.
As I lie, well done, under Saryn Mountain,
And with frisky legs - at the Usa River.
They pressed my breasts with a coffin lid,
The brass locks were tied to the handles.
Every black midnight snakes crawl
They fall to my eyelids and suck me until the day ...
And I dare not ask for mother land either -
Drive away the snakes and accept me.
Only then, as from olden times, from Moscow
My Yasak will burst before the steppe Yaik -
I will rise, old man, free or involuntary,
Yes, I will go for a walk on the waters - a hardened Cossack.
Two snakes sworn to the eyelids will stick
And a black stripe will follow me ...
Over the mountains, over the rivers, the cities will take care,
And the fierce year will be my sister.
Signs will fly by red pillars,
A fiery dockyard will stretch across the earth,
And the Alapis will come with dog heads,
And in the fields, babies will crawl like a worm.
All forests and rivers will smoke with blood,
Fornication will be created on the accursed marketplaces ...
Then the snakes will raise their eyelids ...
And they recognize Razin. And the trial will begin.
