Тротуарами выжжены линии синего неба,
Под ногами уходят отблески солнца по шпалам,
По карманам руками в поисках чёрного хлеба,
Накормить беспризорных надеждой в имении
права,
И закрыться амбарным замком, уходя от ответа,
Чтоб забыли в ударах ракетных убитого в роте,
И как в местной столовой меня обделили советом,
И как в осень слепую родился северным ветром.
Осколками осени падают, улетая в трамвайную даль, волчьим оскалом вгрызаясь в возможность покинуть родные места,
Северные, Северные ветра.
И лежать перегноем телом, питая деревья,
И под выстрелы ружей, холостым сгорая патроном,
И пропитанным кровью своим клювом чистя перья,
И свободу связать в униформу, вечным капроном,
И взрываясь от тяжести нормы танковой миной и от слёз отсыревшей плитой задавить безысходность, и упасть на идущего рядом гирей, промычать в ваши уши ледяным северным ветром.
Sidewalks line burned blue sky,
Underfoot leaving glimpses of the sun along the tracks,
Hands in his pockets in search of black bread,
Feeding the homeless hope the estate
rights,
Granary and close the lock, leaving the question,
To forget missiles in beats killed in the company,
And local dining advice I cheated,
And in the autumn born blind north wind.
Shrapnel autumn falling, flying tram in the distance, wolfish grin biting into an opportunity to leave their homes,
Northern, north winds.
Humus and lay the body, nourishing the trees,
And under the gun shots, bachelor burning cartridge
And the blood-soaked cleaning feathers with its beak,
And the freedom to associate in uniform, eternal Capron,
And the explosion of the severity of the norm tank mine tears and dampened plate crush despair, and fall to walking with weights, hum in your ears icy north wind.
