Майор привез мальчишку на лафете.
Погибла мать. Сын не простился с ней.
За десять лет на том и этом свете
Ему зачтутся эти десять дней.
Его везли из крепости, из Бреста.
Был исцарапан пулями лафет.
Отцу казалось, что надежней места
Отныне в мире для ребенка нет.
Отец был ранен, и разбита пушка.
Привязанный к щиту, чтоб не упал,
Прижав к груди заснувшую игрушку,
Седой мальчишка на лафете спал.
Мы шли ему навстречу из России.
Проснувшись, он махал войскам рукой...
Ты говоришь, что есть еще другие,
Что я там был и мне пора домой...
Ты это горе знаешь понаслышке,
А нам оно оборвало сердца.
Кто раз увидел этого мальчишку,
Домой прийти не сможет до конца.
Я должен видеть теми же глазами,
Которыми я плакал там, в пыли,
Как тот мальчишка возвратится с нами
И поцелует горсть своей земли.
За все, чем мы с тобою дорожили,
Призвал нас к бою воинский закон.
Теперь мой дом не там, где прежде жили,
А там, где отнят у мальчишки он.
1941
Major brought the boy in the carriage.
Mother died. The son will not forgive her.
Ten years on, and this light
He zachtutsya these ten days.
He was carried from the fortress of Brest.
He was scratched bullets carriage.
Father seemed to be a safe place
From now on in the world for child does not.
The father was wounded, and the broken gun.
Tied to the board, so as not to fall,
Clutching his chest slumbering toy
Gray-haired boy was sleeping on a gun carriage.
We walked towards him from Russia.
Waking up, he waved his hand troops ...
You say that there are other,
I was there and I have to go home ...
You know firsthand the grief,
And to us it is heart sank.
Who saw that boy again,
Home can not come through.
I need to see the same eyes,
Which I was crying there in the dust,
As the boy back with us
And kisses a handful of their land.
For all that we cherish thee,
He called us to fight the military law.
Now my house is not where formerly lived,
And where it is taken away from the boys.
1941
