Мне старушка одна на вогзале, поохав, сказала:
"Как не стыдно, сынок! Жизнь свою начинаешь с обмана:
Где-то орден купил, нацепил и бахвалишься людям.
Сам - такой молодой, да только совести грамма не будет!
Весь такой загорелый: видно с отдыха, с жаркого юга.
Там на папины деньги ты гулял, веселился бездумно...
Ты сними, не позорь! Не позорь фронтовые седины!
Что ты знаешь, сынок, о войне? Ничегошеньки, милый."
Что ответить старушке седой? Не обидеть бы старость,
А слова оправданья не лезут - как будто бы в тягость.
Только орден рукою прикрыл, чтоб обиды не пачкать
И вдруг вспомнил афганское небо, наше небо прозрачное.
Я бы мог рассказать той старушке, как плакали горы,
Как снега вдруг краснели от ярко рябиновой крови,
И как быстрые реки топили последние крики,
И как небо швыряло на землю горящие "МИГи",
А ещё расскажу, как врывается горе в квартиры,
Как безумную мать немогли отрвать от могилы...
И тогда ты старушка поймёшь и меня не осудишь:
Ордена, как у нас, на базаре не встретишь, не купишь!
To me the old woman alone at the train station, having eaten a laugh, said:
"Shame on you, son! You begin your life with deception:
Somewhere the order was bought, fastened and boasted to people.
Himself - so young, but only a conscience will not be a gram!
All such a tan: seen from the rest, from the hot south.
There you walked for daddy’s money, had fun thoughtlessly ...
Take it off, do not disgrace! Do not disgrace the front gray hair!
What do you know, son, about the war? Nothing, honey. "
What to answer the old gray-haired woman? Not to offend old age,
And the words of excuse do not climb - as if into a burden.
Only the order with his hand covered, so as not to stain insults
And suddenly I remembered the Afghan sky, our sky is transparent.
I could tell that old woman how the mountains cried,
As snow suddenly blushed with bright mountain ash blood,
And how fast rivers drowned the last cries,
And as the sky threw burning MIGs to the earth,
I’ll also tell you how grief breaks into apartments,
Like a mad mother they couldn’t tear them from the grave ...
And then you will understand the old woman and you will not condemn me:
You can’t meet the order, as we have, in the bazaar, you won’t buy it!
