Текст песни М. Жванецкий - Нет нашей бабы лучше

Наша!
Все кричат: "Француженка, француженка!" - а я так считаю: нет нашей бабы лучше. Наша баба - самое большое наше достижение. Перед той - и так, и этак, и тюти-мути, и встал, и сел, и поклонился, романы, помолвки... Нашей сто грамм дал, на трамвае прокатил - твоя.
Брак по расчету не признает. Что ты ей можешь дать? Ее богатство от твоего ничем не отличается. А непритязательная, крепкая, ясноглазая, выносливая, счастливая от ерунды. Пищу сама себе добывает. И проводку, и известку, и кирпичи, и шпалы, и ядро бросает невидимо куда. А кошелки по пятьсот килограмм и впереди себя - коляску с ребенком! Это же после того как просеку в тайге прорубила. А в очередь поставь - держит! Англичанка не держит, румынка не держит, наша держит. От пятерых мужиков отобьется, до прилавка дойдет, продавца скрутит, а точный вес возьмет.
Вагоновожатой ставь - поведет, танк дай - заведет. Мужа по походке узнает. А по тому, как ключ в дверь вставляет, знает, что у него на работе, какой хмырь какую гнусность ему на троих предложил. А с утра - слышите? - ду-ду-ду, топ-топ-топ, страна дрожит: то наши бабы на работу пошли. Идут наши святые, плоть от плоти, ребрышки наши дорогие.

Ох, эти приезжающие - финны, бельгийцы, новозеландцы. Лучше, говорят, ваших женщин в целом мире нет. Так и расхватывают, так и вывозят богатство наше национальное. В чем, говорят, ее сила - она сама не соображает. Любишь дурочку - держи, любишь умную - изволь. Хочешь крепкую, хочешь слабую...
В любой город к нему едет, потерять работу не боится. В дождь приходит, в пургу уходит. Совсем мужчина растерялся и в сторону отошел. Потерялся от многообразия, силы, глубины. Слабже значительно оказался наш мужчина, значительно менее интересный, примитивный. Очумел, дурным глазом глядит, начальство до смерти боится, ничего решить не может. На работе молчит, дома на гитаре играет. А эта ни черта не боится, ни одного начальника в грош не ставит. До Москвы доходит за себя, за сына, за святую душу свою. За мужчин перед мужчинами стоит.
Так и запомнится во весь рост: отец плачет в одно плечо, муж в другое, на груди ребенок лет тридцати, за руку внук десяти лет держится. Так и стоит на той фотографии, что в мире по рукам ходит,- одна на всю землю!

Our!
     Everyone shouts: "Frenchwoman, Frenchwoman!" - and I think so: there is no better woman for our woman. Our woman is our greatest achievement. Before that - and so, and so, and tyuti-muti, he got up, and sat down, and bowed, novels, engagements ... He gave our hundred grams, he rode on the tram - yours.
     Marriage of convenience does not recognize. What can you give her? Her wealth is no different from yours. And unpretentious, strong, clear-eyed, hardy, happy from nonsense. She gets food for herself. And the wiring, and lime, and bricks, and sleepers, and the core throws invisibly where. And purses of five hundred kilograms and in front of you - a stroller with a child! This is after a glade in the taiga cut through. And put in the queue - holds! The Englishwoman does not hold, the Romanian does not hold, ours holds. It will be beaten off from five men, it will reach the counter, they will twist the seller, and take the exact weight.
     Put the car driver - lead, let the tank - lead. Husband recognizes her. And by the way he inserts the key into the door, he knows what he has at work, what kind of bloke he suggested to him for three. And in the morning - hear? - do-do-do-do, top-top-top, the country is trembling: then our women went to work. Our saints are coming, flesh from flesh, our dear ribs.

     Oh, these newcomers are Finns, Belgians, New Zealanders. Better, they say, your women in the whole world do not. So they grab it and export our national wealth. What, they say, is her strength - she herself does not understand. You love the fool - hold, you love smart - please. Do you want strong, do you want weak ...
     He’s going to any city to him; he’s not afraid of losing his job. It comes in rain, leaves in a blizzard. The man was completely at a loss and stepped aside. Lost from diversity, strength, depth. Our man turned out to be much weaker, much less interesting, primitive. Crazy, looking with a bad eye, the authorities are afraid to death, can not decide anything. He is silent at work, plays the guitar at home. But this damn thing is not afraid, he doesn’t put a single boss in a penny. It comes to Moscow for himself, for his son, for his holy soul. For men, before men stands.
     And he will be remembered to his full height: the father cries in one shoulder, the husband in the other, a child of about thirty on his chest, and a grandson of ten years holding on to his hand. And it stands in that photograph that he walks around the world - alone on the whole earth!