Вагонные споры - последнее дело, когда больше нечего пить.
Но поезд идёт, бутыль опустела, и тянет поговорить.
И двое сошлись не на страх, а на совесть - колёса прогнали сон.
Один говорил: "Наша жизнь - это поезд". Другой говорил: "Перрон".
Один утверждал: "На пути нашем чисто", другой возражал: "Не до жиру".
Один говорил, мол, "мы машинисты", второй говорил - пассажиры.
Один говорил: "Нам свобода - награда, мы поезд куда надо ведём".
Второй говорил: "Задаваться не надо, как сядем в него, так и сойдём".
А первый кричал: "Нам открыта дорога, на много, на много лет!".
Второй отвечал: "Не так уж и много - всё дело в цене на билет".
А первый кричал: "Куда хотим, туда едем, и можем если надо cвернуть".
Второй отвечал, что поезд проедет лишь там, где проложен путь.
И оба сошли где-то под Таганрогом, среди бескрайних полей.
И каждый пошёл своею дорогой, а поезд пошёл своей.
Carriage disputes are the last thing when there is no more to drink.
But the train goes, the bottle is empty, and pulls to talk.
And the two came together not on fear, but on conscience - the wheels drove away the dream.
One said: "Our life is a train." Another said: "Perron".
One asserted: "On our way it is clean", the other objected: "Not for fat."
One said, they say, "we are machinists", the second said - passengers.
One said: "Freedom is our reward, we are taking the train where we need to be."
The second one said: "There is no need to ask yourself, as we get into it, we will get off."
And the first one shouted: "The road is open for us, for many, many years!"
The second answered: "Not so much - it's all about the price of the ticket."
And the first shouted: "Wherever we want, we are going there, and we can turn it off if necessary."
The second answered that the train would pass only where the track was laid.
And both got off somewhere near Taganrog, among the endless fields.
And each went his own way, and the train went his own.
