Наша комната в Риме: время, застывшее на циферблате,
недели задернутых штор, зачехленного пианино, стульев,
ставя ногу на мрамор, начинаешь движение вспять и
опрокидываешься навзничь, как пронзенный пулей.
И фабрика начинает дымить над краснеющей черепицей.
Когда ты куришь, ваши дымовые завесы почти совпадают.
Духота, подбираясь к горлу, распадается на крупицы,
на бусины, на обрывки, то есть то, что переживает
любые разрывы, бешеное раздражение, слабость
тихих движений их обоих, сложившихся воедино.
В близлежащем кафе официант предлагает гадость,
залитую в пересохшее горло графина.
Улица светится желтым, словно топленое масло.
Наше коробочное пространство сжимается до икоты.
Мебель обозначает границы, как черную массу,
накрывшую комнату тенью горящего самолета.
Ты – самое светлое, самое лучшее, что могло произойти
в этом закрытом месте, в моем настоящем, ближнем.
Глядя в твои глаза, я понимаю, что тебя превзойти
не способен никто ни в грядущем, ни в какой другой жизни.
Наша комната в Риме, как ровный квадрат Малевича
поглощает кофейные зерна, книги, географический глобус,
замерший над столом. И пространство мечется,
как зрачок, не способный настроить свой фокус.
Our room in Rome : time, frozen on the dial ,
weeks drawn curtains , dust cover piano, chairs ,
putting your foot on the marble , you start going backwards and
tipping backwards as pierced by a bullet .
And the factory begins to smoke over blushing tiles.
When you smoke, your smoke screens are almost identical .
Stuffiness , picking up the throat , breaks into crumbs ,
on beads, scraps , that is what is going through
any gaps , and violent irritation , weakness
quiet movements of both existing together.
In a nearby cafe waiter offers muck
embedded in the parched throat carafe .
Street light yellow , like melted butter .
Our packaged space shrinks to hiccups.
Furniture refers to the border as a black mass ,
Cover with room shadow burning plane .
You - the brightest , the best thing that could happen
in a confined space, in my present , neighbor.
Looking into your eyes , I realize that you surpass
is not able to anybody in the future , in any other life.
Our room in Rome , as even the square of Malevich
absorbs coffee beans , books, Geographical Globe
missed first trimester over the table. And space is torn ,
as a pupil who is unable to adjust its focus .
