над стеной крыло самолета, под ним
фотографии нежности, черно-белые кипарисы.
ты должна была позвонить ровно в семь,
но оно не случилось. Ни слов, ни писем,
ни смс – телефонное «шшш». В горсти коптишь
разве что пустоту, и твой тихий уставший голос
/три часа после/ "ты так часто ды-шишь»
я же дурнею от цвета твоих волос.
Как бы все было, если бы от тебя
не оттолкнулся ветер, не наскочил, не сдвинул
с места? Собственно говоря,
скажи, как бы все это было?
Стул и еще один, стол, состаренный наждаком
вроде эффекта старения всякой мебели. Лица
смяты. И чувствуешь себя горлом, в котором ком
не может самостоятельно прокатиться.
Три часа после. Неподдельно легко внутри.
Больше сигнал этой лампочки мне не виден.
Если ты зажигаешься, то гори
или убей того, кто тебя обидел.
Ну и последнее в этом собранном веществе
выглядит все слишком приторным, даже вспоротым.
Ты говоришь: «я знаю очень многое о тебе».
- Все, что ты говоришь, мне безумно дорого.
above the wall is an airplane wing, under it
photographs of tenderness, black and white cypresses.
you should have called exactly seven
but it did not happen. No words, no letters
no sms - telephone "shhh". You smoke in handfuls
except for emptiness and your quiet tired voice
/ three hours after / "you so often"
I'm fading from the color of your hair.
How would it be if from you
the wind didn’t push off
from place? As a matter of fact,
tell me, how would it all be?
A chair and another, an emery table
like the aging effect of any furniture. Faces
crumpled. And you feel like a throat in which
can’t ride on his own.
Three hours after. Genuinely light inside.
The signal from this light bulb is no longer visible to me.
If you light up, then burn
or kill the one who offended you.
Well, the last in this collected substance
everything looks too cloying, even ripped open.
You say: "I know a lot about you."
“Everything you say is incredibly expensive to me.”
