Осенней сказкою, забытою легендой
Ушедшего и прогнанного дня,
Промокшей книгою, пастелью бледной
Твоя любовь осталась для меня.
...Твой профиль у окна -дрожали руки! -
Как росчерком сгоревшего пера...
Душа - в осколки, сердце - на поруки,
Неважно: не забыла: не нужна.
Подробности с дотошностью Толстого
Я выписать могу своей рукой.
Но лучше - пусть останется немного:
Остывший кофе, слабый голос мой.
Что до простреленного пулей пенья,
До крови, раздирающей меня?
Не будет никогда иметь значенья,
Кем был мне ты и кем являлась я.
И пусть ты чувствовал и понимал: но, знаешь,
Роднее мне и ближе ты не стал.
Ты чувств живых зачем-то ожидаешь?
Не лампочка: я не держу накал.
И помнить, и любить давно не смею.
А ты - уже не "ты": абстрактный "он".
Вновь в камень превратилась Галатея,
Когда ее предал Пигмалион.
Autumn fairy tale, a forgotten legend
Gone and driven away day
Wet book, pale pastel
Your love is left for me
... Your profile by the window - trembling hands! -
Like a stroke of a burnt pen ...
The soul is shattered, the heart is bail
It doesn’t matter: I haven’t forgotten: it’s not needed.
Details with meticulous Tolstoy
I can write with my own hand.
But better - let it be a little:
Cool coffee, my weak voice.
As for the shot through a bullet of singing,
To the blood tearing me apart?
Will never matter
Who you were to me and who I was.
And let you feel and understand: but, you know,
Native to me and you did not become closer.
For some reason, do you expect feelings of the living?
Not a light bulb: I do not hold the glow.
I don’t dare to remember and love for a long time.
And you are no longer “you”: abstract “he”.
Galatea turned to stone again
When Pygmalion betrayed her.
