Помнишь, звонко трубы запели?
С площадей и с башенных стен
Мы глядели на менестрелей -
Певцов свободы и перемен.
Мы глядели на менестрелей -
Певцов свободы и перемен.
И до боли струны задели
И невольно веру зажгли,
Что не так уж твёрдо сидели
На троне жестокие короли,
Что не так уж твёрдо сидели
На троне жестокие короли.
Что свобода всем нам даётся
От рожденья и до седин,
И покуда сердце бьется
Каждый – сам себе господин.
И покуда сердце бьется
Каждый сам себе господин.
Но уехали менестрели,
И под гнётом бед и забот,
Позабыв о праведном гневе,
Роптать не смея, живет народ.
Позабыв о праведном гневе,
Роптать не смея, живет народ.
И однажды весть раздаётся
Из темниц королевской тюрьмы,
Что, увы, уже не поётся
Тем, кому верили свято мы,
Что, увы, уже не поётся
Тем, кому верили свято мы.
И тогда, устав от смиренья,
Побросав свои кандалы,
Встали новые менестрели
Из тех, с кем тайно шептались мы,
Встали новые менестрели,
И ВМЕСТЕ С НИМИ ЗАПЕЛИ МЫ.
Do you remember the pipe ringing?
From squares and tower walls
We looked at minstrels -
Singers of freedom and change.
We looked at minstrels -
Singers of freedom and change.
And to the pain of the row
And unwittingly faith lit
That is not so firmly sat
On the throne of brutal kings,
That is not so firmly sat
On the throne of brutal kings.
That freedom to all give us
From birth to the village
And as long as the heart beats
Everyone is Mr. himself.
And as long as the heart beats
Every lord itself.
But Messenters left,
And under the nest of troubles and worries,
Forgetting about the righteous anger,
Ropat without dare, people live.
Forgetting about the righteous anger,
Ropat without dare, people live.
And once the news is heard
From the dungeon of the royal prison,
What, alas, no longer
Those who believed sacred we
What, alas, no longer
For whom we believed sacred.
And then, the charter from Sperienia,
Turning your shackles
New Messenters got up
From those who secretly whispered we
New minesters got up,
And along with them we got.
