Тьма сгущается над пряничной избушкой,
Над Русью голубой.
И на престол поджаристой горбушкой
Снег падает рябой.
Морозной речи тихое убранство,
И розовая мгла,
И время умещается в пространство,
Сгорая в нем до тла.
И видя как торопятся обедать,
Пока не умер век.
Хлеб раздувает ноздри, чтоб проверить,
Чем пахнет человек.
Но тьма сгущается над пряничной избушкой,
Над Русью голубой.
И на престол поджаристой горбушкой
Снег падает рябой.
И что-то нехорошее в осанке
Растерянных ворон -
Как будто дьякон тотчас сел на санки,
вернувшись с похорон.
И все хохочут весело и грубо,
И только Бог сердит
На то, что век еще не давший дуба,
Во всю уже смердит!
Но тьма сгущается над пряничной избушкой,
Над Русью голубой.
И на престол с поджаристой горбушкой
Снег падает рябой.
The darkness thickens over Gingerbread Cabin,
Over Rus blue.
And the throne crispy Gorbushka
Snow falls pockmarked.
Frosty speech quiet decoration,
And a pink haze,
And time can fit into the space,
It is burning it to the ground.
And seeing a hurry to eat lunch,
While age is not dead.
Bread nostrils to check
What smells like a man.
But the darkness thickens over Gingerbread Cabin,
Over Rus blue.
And the throne crispy Gorbushka
Snow falls pockmarked.
And something bad in posture
Perplexed crows -
As if the deacon immediately sat on the sled,
returning from a funeral.
Still laughing fun and rough,
And God only angry
At that age has not yet gave the oak,
In all already stinks!
But the darkness thickens over Gingerbread Cabin,
Over Rus blue.
And on the throne with crispy Gorbushka
Snow falls pockmarked.
