Слушайте ж, забывшие, что небо голубо,
выщетинившиеся,
звери точно!
Это, может быть,
последняя в мире любовь
вызарилась румянцем чахоточного.
3
Забуду год, день, число.
Запрусь одинокий с листом бумаги я.
Творись, просветленных страданием слов
нечеловечья магия!
Сегодня, только вошел к вам,
почувствовал -
в доме неладно.
Ты что-то таила в шелковом платье,
и ширился в воздухе запах ладана.
Рада?
Холодное
"очень".
Смятеньем разбита разума ограда.
Я отчаянье громозжу, горящ и лихорадочен.
Послушай,
все равно
не спрячешь трупа.
Страшное слово на голову лавь!
Все равно
твой каждый мускул
как в рупор
трубит:
умерла, умерла, умерла!
Нет,
ответь.
Не лги!
(Как я такой уйду назад?)
Ямами двух могил
вырылись в лице твоем глаза.
Могилы глубятся.
Нету дна там.
Кажется,
рухну с помоста дней.
Я душу над пропастью натянул канатом,
жонглируя словами, закачался над ней.
Знаю,
любовь его износила уже.
Скуку угадываю по стольким признакам.
Вымолоди себя в моей душе.
Празднику тела сердце вызнакомь.
Знаю,
каждый за женщину платит.
Ничего,
если пока
тебя вместо шика парижских платьев
одену в дым табака.
Любовь мою,
как апостол во время оно,
по тысяче тысяч разнесу дорог.
Тебе в веках уготована корона,
а в короне слова мои -
радугой судорог.
Как слоны стопудовыми играми
завершали победу Пиррову,
Я поступью гения мозг твой выгромил.
Напрасно.
Тебя не вырву.
Радуйся,
радуйся,
ты доконала!
Теперь
такая тоска,
что только б добежать до канала
и голову сунуть воде в оскал.
Губы дала.
Как ты груба ими.
Прикоснулся и остыл.
Будто целую покаянными губами
в холодных скалах высеченный монастырь.
Захлопали
двери.
Вошел он,
весельем улиц орошен.
Я
как надвое раскололся в вопле,
Крикнул ему:
"Хорошо!
Уйду!
Хорошо!
Твоя останется.
Listen, those who have forgotten that the sky is blue
bristled
animals for sure!
This maybe
world's last love
flushed with a consumptive blush.
3
Forget the year, day, number.
I lock myself alone with a sheet of paper.
Create, words enlightened by suffering
inhuman magic!
Today, just came to you,
felt -
the house is not right.
You hid something in a silk dress
and the smell of incense spread in the air.
Pleased?
Cold
"very".
Confusion broke the fence of the mind.
I am desperate, pounding, burning and feverish.
Listen,
does not matter
you can't hide a corpse.
A terrible word on your head!
Does not matter
your every muscle
like a shout
trumpets:
died, died, died!
No,
answer.
Do not lie!
(How can I go back like this?)
The pits of two graves
dug out in your face eyes.
The graves grow deeper.
There is no bottom there.
It seems
fall from the platform of days.
I pulled my soul over an abyss,
juggling words, swayed over her.
I know
love has worn him out already.
I guess boredom by so many signs.
Renew yourself in my soul.
Meet the heart of the holiday of the body.
I know
everyone pays for a woman.
Nothing,
if bye
you instead of the glamor of Parisian dresses
I will clothe in the smoke of tobacco.
My love
like an apostle during it,
I will carry the roads for a thousand thousand.
A crown is prepared for you for centuries,
and in the crown are my words -
a rainbow of convulsions.
Like elephants with one hundred percent games
completed the victory for Pyrrhus,
I have ruined your brain with the tread of a genius.
In vain.
I won't rip you out.
Rejoice
rejoice
you finished!
Now
such longing
what would only run to the canal
and stick your head in the water with your teeth.
She gave her lips.
How rude you are with them.
Touched and cooled down.
Like a kiss with repentant lips
a monastery carved into the cold rocks.
Clapped
doors.
He entered,
the streets are watered with joy.
I
split in two in a cry,
Shouted to him:
"Okay!
I'm leaving!
Okay!
Yours will remain.
