Не уведут меня мечты в Браселианский лес,
Не мил мне дальний Авалон, пленительный витраж,
Там, где безумный Ланселот скрывался от небес,
Где уладских героев парус побеждал ветра.
Не надо тайных мне земель, в которых сердце спит:
Земли под морем, где, вдали от солнца и луны,
Семь древних прях сплетают в прах какой-то жизни нить;
Разрушены ворота многобашенной страны.
И лес волшебный, где с рассветом вепрь был убит,
И гордых королев венцы склоняются над ним.
Они могли принять обличье ланей или выдр,
И фей лесных, и ястребов со взглядом голубым.
И где бы я не проходил в тех беспокойных снах,
По склонам гор, по берегам без света и тепла,
Хранит пустынная волна след княжьего челна,
И ветер арфою звенит, и слышен тихий плач.
Из-за того, что мне шепнул голодный рог
Охотничьей луны, повисшей между ночью и днем,
Мечты о девах, чья краса померкла от тревог,
Пусть даже в древней сказке, сердце разобьют мое.
Dreams will not take me to the Bracelian forest
The distant Avalon, captivating stained glass, is not sweet to me,
Where mad Lancelot hid from heaven
Where Ulad's heroes the sail conquered the wind.
I don't need lands secret to me, in which my heart sleeps:
Land under the sea, where, far from the sun and moon,
Seven ancient spins weave a thread in the dust of some life;
The gates of the multi-turreted country have been destroyed.
And the magic forest, where at dawn the boar was killed,
And proud queens crowns bow over him.
They could take the form of deer or otters,
And forest fairies and hawks with a blue gaze.
And wherever I go in those restless dreams
On the slopes of the mountains, on the shores without light and heat,
The desert wave keeps the trail of the prince's boat,
And the wind sounds like a harp, and a quiet cry is heard.
From the hungry horn whispered to me
The hunting moon that hung between night and day
Dreams of maidens, whose beauty has faded with anxiety,
Even in an ancient tale, my heart will be broken.
