Где-то в лет двадцать стали стареть,
Сменили кастеты на пистолеты.
Белые розы убили в снегу,
Слово fuck you учили по видаку.
Весёлый бардак, то с кайфом, то с болью
Твой красный пиджак, проеденный молью.
Налей амаретто, я пью эту гадость
За тех, в ком ещё группа крови осталась.
И ради забавы, ради прикола
Фишка легла под кого-то другого.
В кармане и в сердце большая пустыня
Мы как дрова для большого камина.
Займи моё место, примерь мою цену.
Возьми мою руку, сожми мою вену.
Если ты тоже остался в живых,
Я буду рад разделить на двоих.
Кто-то быстрее, а кто-то повыше,
Кто-то тоскует по сорванной крыше.
Кто-то пасёт, а кто-то пасует,
Себя не жалея, собою рискует.
Кто-то несёт, а кого-то уносят,
Он для себя ничего не попросит.
Кто-то собрался в последний полёт.
Добрый вечер, Москва. Салам-Малейкум, Нью-Йорк.
Somewhere in the twenty years began to grow old,
Changed the brass knuckles on guns.
White roses killed in the snow,
The word fuck you teach in the video recorder.
Funny mess, then high, then the pain
Your red jacket proedenny eaten.
Pour amaretto, I drink this stuff
For those in whom more blood remained.
And for fun, for fun
The chip fell under someone else.
In his pocket, and in the heart of a big desert
We like the wood for the large fireplace.
Borrow my place, an example of my price.
Take my hand, squeeze my vein.
If you're still alive, too,
I will be happy to share for two.
Someone faster, and someone higher up,
Someone yearns for the torn roof.
Some shepherds, and someone passes,
Himself not wishing him at risk.
Someone carries, and someone carried away,
He will not ask for himself nothing.
Someone is going to last flight.
Good evening, Moscow. Salaam-Maleykum, New York.
