В белокаменного города полях
За спиной моей всегда ночуют пашни.
Рано утром я родился в тополях,
И поэтому мне ничего не страшно.
В мелководье, на тумановой реке
Родословная воды моей томится.
Всё, что ждет меня, я вижу на руке,
И поэтому мне ничего не снится.
В гуще спящих целомудренных лесов
По седым следам редеющего стада
Мое сердце крепко спит в ущельях сов,
И поэтому мне ничего не надо.
На старинном и сутулом роднике
Растворяются в воде века поверий.
Мои тайны спят в глубоком леднике,
И поэтому я никому не верю.
Разделив родное небо поперек,
Я теперь все реже вижу эти части.
Город выродил меня в земле, нарек,
И поэтому я не постигнул счастья.
И поэтому безвидимо болею,
И поэтому мечусь меж половин.
Место смерти тополиные аллеи
Чей-то сын, из под каких-то там долин...
In the white -stone city fields
Behind my back, arable land always sleep.
Early in the morning I was born in poplars
And so I'm not afraid of anything.
In shallow water, on the fog river
The pedigree of my water is languishing.
Everything that awaits me, I see on my hand,
And so I do not dream of anything.
In the thick of sleeping chaste forests
In the gray tracks of a thinning herd
My heart sleeps tightly in the gorges of owls,
And so I do not need anything.
On the old and sutu spring
Dissolve in the water of the century of beliefs.
My secrets sleep in a deep glacier,
And so I do not believe anyone.
Sharing his native sky across
Now I see these parts less and less.
The city degenerated me in the ground, nare,
And so I did not comprehend happiness.
And so I'm deliberately sick,
And so I rush between the halves.
Place of death poplar alleys
Someone son, from under some kind of valleys ...
