Стихи Владимира Смиренского
В глухих углах морских таверн
Он встретил свой рассвет,
Контрабандист и браконьер,
Бродяга и поэт.
Он вышел в жизнь, как моряки.
Он слишком жадно шел,
Швыряя дни, как медяки.
Как медяки - на стол.
Он много исходил дорог,
Пустых, как небеса,
И алым пламенем зажег
Косые паруса.
Норвежской шхуной шли года,
Пылая как зоря;
Пред ним мелькали города,
И реки, и моря.
Он слышал пенье звездных птиц,
Он видел снег и кровь,
Он слишком часто падал ниц,
Чтоб подыматься вновь!
Он много сказов знал, и сам
Умел их сочинить.
Он верил девичьим глазам
И успевал любить.
Не раз, в руке сжимая трость
И шляпой скрыв глаза,
Он приходил, желанный гость,
Мгновенный, как гроза.
И, зябко кутаясь в пальто,
Всегда угрюм, один,
Он был особый, как никто,
И назывался - Грин.
Войдет, бывало, в кабинет,
Табак придвинет, ром -
И сразу входит странный бред
В мой неуютный дом.
Он мог повелевать цветам
Цвести в снегах зимы.
Как будто жил он где-то там,
Где не бывали мы.
И думал я, что никогда,
Бродяга и фантаст,
Свои суровые года
Он смерти не отдаст.
Он говорил мне: "Старина,
Я утонул в вине,
Но ты увидишь, что страна
Вспомянет обо мне!"
1942
Poems Vladimir Smrensky
In the deaf corners of the sea tavern
He met his dawn,
Smugglers and poacher
Tramp and poet.
He entered the life like sailors.
He was too greedy,
Shrinking days like jeeping.
How cutes - on the table.
He proceeded a lot,
Empty as heaven,
And scarlet flame lit
Boose sails.
Norwegian schoon
Dusty as sown;
Before Him flashed cities,
And rivers and the sea.
He heard of star birds,
He saw snow and blood,
He fell too often NIC
To ride again!
He knew a lot of talles, and himself
I knew them to compose them.
He believed maiden eyes
And managed to love.
More than once, in hand squeezing cane
And a hood of the eye,
He came, welcome guest,
Instant like a thunderstorm.
And, Zyabko rushing into the coat,
Always sullen, one,
He was special, like no one
And was called - Green.
Will enter, it happened, in the office,
Tobacco moves, rum -
And immediately enters a strange nonsense
In my uncomfortable house.
He could command colors
Blossom in winter snow.
As if he lived somewhere there,
Where we were not.
And I thought that was never
Tramp and fiction
His harsh year
He will not give death.
He told me: "old man,
I drowned in wine
But you will see that the country
Rejects me! "
1942.
