До судорог, до бреда, до рыданья,
До порванных от напряженья жил,
Я сохранял свои воспоминанья,
Которыми все эти годы жил.
Я их хранил на сумрачной вершине,
Во тьме бездонной пропасти хранил,
На самом дне хрустального кувшина,
Как капли высохших чернил.
Удавкою тугой
Сжимает горло ворот мне.
Мысли мои превращаются в змей...
Кровью памяти моей
обрызган город,
Кровью памяти моей,
Кровью памяти моей...
Когда ползешь, глотая клочья пыли,
Когда добра от зла не отличить,
Ты должен знать, что про тебя забыли,
И сделать все, чтоб самому забыть...
Но память, как и смерть, неистребима,
Как дождь ночной по черноте стекла
Кровавыми осколками рубина
Она на дно хрустальное текла.
Удавкою тугой
Сжимает горло ворот мне.
Мысли мои превращаются в змей...
Кровью памяти моей
обрызган город,
Кровью памяти моей,
Кровью памяти моей...
To convulsions, to delirium, to sobbing,
Until lived torn from tension,
I kept my memories
Which he lived all these years.
I kept them on a gloomy peak
I kept the bottomless abyss in the darkness,
At the very bottom of a crystal jug
Like droplets of dried ink.
Tight stranglehold
Squeezes the throat of the gate to me.
My thoughts turn into a serpent ...
By the blood of my memory
the city is sprayed
With the blood of my memory
With the blood of my memory ...
When you crawl, swallowing the dust,
When good and evil cannot be distinguished
You should know that you have been forgotten
And do everything to forget yourself ...
But memory, like death, is indestructible,
Like night rain on the black glass
Bloody ruby shards
It flowed to the crystal bottom.
Tight stranglehold
Squeezes the throat of the gate to me.
My thoughts turn into a serpent ...
By the blood of my memory
the city is sprayed
With the blood of my memory
With the blood of my memory ...
