Текст песни Михаил Жванецкий - Большие Трудности У Киношников

Очень большие трудности у киношников. Самые большие, жуткие трудности у киношников. Прямо не знаешь. Требования к достоверности возросли, а танков старых нет, маузеров мало. Фрак народ носить разучился. Хамство и грубость в Сибири как раз получается ничего, а образование в Петербурге не идет пока. Аристократизм в Петербурге пока не идет. Если герой просто сидит - еще ничего, а как рот откроет - так пока не идет. Или, там, собственное достоинство, вот эта неприкасаемость личности...

Чувствуется, что ему рассказывали. Может, требовали, ругали, зарплаты лишали, по больничному не платили. Ну, чтобы сыграл он чувство этого достоинства. И, видимо, хочет: и голову поднимает, и на цыпочки, и выпивает, чтоб укрепиться, но еще не знает как.

Женская гордость - так, чтоб без мата, изнутри... Ну, еще когда лежит, укрывшись простыней, диктор говорит:

"Гордая очень". А когда откроется, так еще пока не доносит - вздрагивает, косится, и это еще чувствуется.

Граф английский - тоже неловко, боком, все боится войти к себе в замок. Ну, если пиджак от шеи на четверть отстает и шейка как пестик в колоколе, как же ты аристократизм покажешь, если штаны и пиджак надо непрерывно поддерживать?! Или руку королеве целовать, или панталоны держать. И руку пока еще надо у нее искать: она тоже пожать норовит.

Еда не дается пока, вот не само глотание, а еда как трапеза. Старух на консилиум приглашали, но и они подрастеряли искусство еды: тоже норовят целиком заглотнуть и еще - в сумку. А это реквизит.

И старики подзабыли ходьбу такую, чтоб пиджак не двигался отдельно от хозяина. Или - весь гитлеровский штаб в мундирах не по размеру, а диктор говорит, что вся Европа на них работает. Но это все внешне, конечно, и раздражает какого-то одного, кто остался в живых и еще помнит.

Внутренне плохо идут споры, даже литературные. Все как-то придерживаются одного мнения и, ради Бога, не хотят другого, ради Бога.

Пока еще смешно выглядит преданность одного мужчины одной женщине, пока смешно выглядит. И вообще, обращение с женщиной, все эти поклоны, вставания, уважение, преклонение... Их делают, конечно, но за очень дополнительные деньги. Консультант один, лет восьмидесяти двух, тоже уже замотался: Душанбе, Киев, Фрунзе, Ташкент... "Извольте, позвольте", "Только после вас", "Я был бы последним подонком, мадам, если бы оставил вас в соответствующем положении". Не идет фраза: "Позвольте, я возьму на себя" - или: "Вам ведь трудно, разрешите я..." А уж фраза: "Я вами руководил, я отвечу за все" - прямо колом в горле стоит. А такая: "Мне не дорого мое место, дорого наше дело" - получается только по частям.

Сложно пока стало играть эрудированного, мыслящего человека, и хоть исполнитель морщит лоб и прищуривается, такой перекос лица еще не убеждает.

Сохранились костюмы и обувь, но, когда мы над старинной дворянской одеждой видим лицо и всю голову буфетчицы современного зенитного училища, что-то мешает нам поверить в ее латынь.

Группа американских ковбоев на лошадях пока еще криво скачет, и даже у лошадей наши морды.

Ну а там - баночное пиво, омары, крики "Я разорен!" или "Мне в Париж по делу!" хоть и русским языком, но ни исполнитель, ни аудитория этого языка пока не понимают.

Но с уходом стариков со сцены и из зала равновесие между экраном и зрителем постепенно восстанавливается.

It is very difficult at the filmmakers. The biggest, hard difficulty filmmakers. Just do not know. Requirements for increased reliability and old tanks there, little Mauser. People have forgotten how to wear a tailcoat. Rudeness and crudeness in Siberia just get nothing, and education in St. Petersburg is not yet. Aristocracy in St. Petersburg until he goes. If the hero is just sitting - still nothing, but as his mouth open - so does not go. Or there own dignity, that the inviolability of the person ...
It is felt that he had been told. Maybe demanded, abused, deprived of wages, sick leave not paid. Well, he played to a sense of dignity. And, apparently, he wants to: head and picks up on tiptoe and drinks to strengthen, but does not know how.
Women's pride - so that without the mat, inside ... Well, even when lying, covered with a sheet, the announcer says:
& quot; very proud & quot ;. And when opened, so not yet conveys - starts, squints, and it still felt.
Count English - too awkward sideways, everything is afraid to enter his castle. Well, if the jacket from the neck by a quarter and is behind the neck like a pestle in a bell, how do you show it aristocracy if the pants and jacket need to continuously maintain ?! Or kiss the Queen's hand or pants to keep. And his hand is still necessary to look at it: it also strives to shake.
Food is not given, that's not very swallowing, and food as a meal. Old women invited for a consultation, but they podrasteryali art food: too strive to swallow whole, and more - in a bag. This props.
And the old man walking a forgotten, that the jacket did not move separately from the host. Or - the whole Hitler's headquarters in uniforms are not in size, and the announcer said that all of Europe is working on them. But it all looks, of course, annoys some one who survived and still remember.
Internally bad is debatable, even fictional. Everything is unanimous and for God's sake, do not want another, for God's sake.
It is still funny looks devotion of one man to one woman as funny looks. In general, the treatment of women, all of these bows, standing, respect, admiration ... They do, of course, but in a very extra money. The consultant alone, eighty two, also already rolled up: Dushanbe, Kiev, Frunze, Tashkent ... & quot; Very well, let & quot ;, & quot; Only after you & quot ;, & quot; I would be the last scum, madam, if you'd leave you corresponding position & quot ;. No phrase is: & quot; Let me take over & quot; - Or: & quot; You do hard, let me ... & quot; And the phrase: & quot; I have led you, I will answer for all & quot; - Just a stake in the throat is. And this: & quot; I have my place is not expensive, expensive our business & quot; - Obtained only in parts.
It is difficult to play was yet erudite, thinking man, and though performer frowns and squints, this bias face still not convinced.
Preserved suits and shoes, but when we are on an ancient noble clothes and see the face of the whole head barmaid modern anti-aircraft school, something keeps us from believing in her Latin.
A group of American cowboys on horseback galloping still crooked, and even our horses muzzle.
Well, there - canned beer, lobster, screams & quot; I am ruined! & Quot; or & quot; I was in Paris on business! & quot; although the Russian language, but neither artist nor the audience that language is not understood.
But with the departure of old people from the scene and from the audience balance between the screen and the viewer is gradually recovering.