Текст песни Михаил Жванецкий - Как шутили в Одессе

Группа людей со скорбными лицами и музыкальными инструментами. Впереди бригадир - дирижер. Звонок. Выходит жилец.
Бригадир (вежливо приподнимает шляпу): Ай-я-яй, мне уже говорили. Такое горе!
Жилец: Какое горе?
Бригадир: У вас похороны?
Жилец: Похороны?
Бригадир: Ришельевская шесть, квартира семь?
Жилец: Да.
Бригадир: Ну?
Жилец: Что?
Бригадир: Будем хоронить?
Жилец: Кого?
Бригадир: Что значит "кого"? Кто должен лучше знать, я или ты? Ну, не валяй дурака, выноси.
Жилец: Кого?
Бригадир: У меня люди. Оркестр. Пятнадцать человек живых людей. Они могут убить, зарезать любого, кто не вынесет сейчас же. Маня, прошу.
Толстая Маня, в носках и мужских ботинках, ударила в тарелки и посмотрела на часы.
Жилец: Минуточку, кто вас сюда прислал?
Бригадир: Откуда я знаю? Может быть, и ты. Что, я всех должен помнить?
Из коллектива вылетает разъяренный Тромбон.
Тромбон: Миша, тут будет что-нибудь, или мы разнесем эту халабуду вдребезги пополам. Я инвалид, вы же знаете.
Бригадир: Жора, не изводите себя. У людей большое горе, они хотят поторговаться. Назовите свою цену, поговорим как культурные люди. Вы же еще не слышали наше звучание.
Жилец: Я себе представляю.
Бригадир: Секундочку. Вы услышите наше звучание - вы снимете с себя последнюю рубаху. Эти люди чувствуют чужое горе, как свое собственное.
Жилец: Я прекрасно представляю.
Бригадир: Встаньте там и слушайте сюда. Тетя Маня, прошу сигнал на построение. Толстая Маня ударила в тарелки и посмотрела на часы.
Бригадир (прошелся кавалерийским шагом): Константин, застегнитесь, спрячьте свою нахальную татуировку с этими безграмотными выражениями. Вы все время пишете что-то новое. Если вы ее не выведете, я вас отстраню от работы. Федор Григорьевич, вы хоть и студент консерватории, возможно, вы даже культурнее нас - вы знаете ноты, но эта ковбойка вас унижает. У нас, слава Богу, есть работа - уличное движение растет. Мы только в июле проводили пятнадцать человек.
Теперь вы, Маня. Что вы там варите на обед, меня не интересует, но от вас каждый день пахнет жареной рыбой. Переходите на овощи или мы распрощаемся. Прошу печальный сигнал.
(Оркестр играет фантазию, в которой с трудом угадывается похоронный марш).
Жилец (аплодирует): Большое спасибо, достаточно. Но все это напрасно. Наверное, кто-то пошутил.
Бригадир: Может быть, но нас это не касается. Я пятнадцать человек снял с работы. Я не даю юноше закончить консерваторию. Мадам Зборовская бросила хозяйство на малолетнего бандита, чтоб он был здоров. Так вы хотите, чтоб я понимал шутки? Рассчитайтесь, потом посмеемся все вместе.
Из группы музыкантов вылетает разъяренный Тромбон.
Тромбон: Миша, что вы с ним цацкаетесь? Дадим по голове и отыграем свое, гори оно огнем!
Бригадир: Жора, не изводите себя. Вы же еще не отсидели за то дело, зачем вы опять нервничаете?
Жилец: Почем стоит похоронить?
Бригадир: С почестями?
Жилец: Да.
Бригадир: Не торопясь?
Жилец: Да.
Бригадир: По пятерке на лицо.
Жилец: А без покойника?
Бригадир: По трешке, хотя это унизительно.
Жилец: Хорошо, договорились. Играйте, только пойте:
в память Сигизмунд Лазаревича и сестру его из Кишинева.
(Музыканты по сигналу Мани начинают играть и петь:
"Безвременно, безвременно... На кого ты нас оставляешь? Ты туда, а мы - здесь. Мы здесь, а ты - туда".
За кулисами крики, плач, кого-то понесли).
Бригадир (повеселел): Вот вам и покойничек!
Жилец. Нет, это только что. Это мой сосед Сигизмунд Лазаревич. У него сегодня был день рождения.

A group of people with mournful faces and musical instruments. Ahead is the foreman - the conductor. Call. The tenant comes out.
Brigadier (politely raises his hat): Ay-y-yay, I've already been told. Such grief!
Resident: What grief?
Foreman: Do you have a funeral?
Resident: Funeral?
Foreman: Richelievskaya six, apartment seven?
Resident: Yes.
Foreman: Well?
Resident: What?
Foreman: Shall we bury?
Resident: Who?
Foreman: What do you mean "who"? Who should know better, me or you? Well, don't play the fool, take it out.
Resident: Who?
Foreman: I have people. Orchestra. Fifteen people are living people. They can kill, stab anyone who cannot bear it now. Manya, please.
Fat Manya, in socks and men's boots, hit the plates and looked at her watch.
Resident: Wait a minute, who sent you here?
Foreman: How do I know? Maybe you are. What, should I remember everyone?
An angry Trombone flies out of the team.
Trombone: Misha, there will be something here, or we will blow this halabuda to smithereens in half. I am disabled, you know.
Foreman: Zhora, do not harass yourself. People have a lot of grief, they want to bargain. Name your price, let's talk like cultured people. You haven't heard our sound yet.
Resident: I can imagine.
Foreman: Wait a second. You will hear our sound - you will take off your last shirt. These people feel the grief of others as their own.
Resident: I have a great idea.
Foreman: Stand there and listen here. Aunt Manya, I ask for a signal to line up. Fat Manya hit the plates and looked at her watch.
Brigadier (walked with a cavalry step): Constantine, button up, hide your cheeky tattoo with these illiterate expressions. You write new things all the time. If you don’t get her out, I’ll remove you from work. Fyodor Grigorievich, although you are a student of the conservatory, perhaps you are even more cultured than us - you know the notes, but this cowboy humiliates you. We have work, thank God, - traffic is growing. We saw fifteen people out in July alone.
Now you, Manya. What you cook there for lunch, I am not interested, but every day you smell like fried fish. Move on to vegetables or we'll say goodbye. I ask for a sad signal.
(The orchestra plays a fantasy in which a funeral march is hardly guessed).
Resident (applauds): Thank you very much, enough. But all this is in vain. Probably someone was joking.
Foreman: Maybe, but it doesn't concern us. I took fifteen people off work. I don't let the young man graduate from the conservatory. Madame Zborovskaya threw the farm on a young bandit to keep him healthy. So you want me to understand jokes? Settle, then we will all laugh together.
An angry Trombone flies out of a group of musicians.
Trombone: Misha, why are you talking to him? Let's hit on the head and play ours, burn it with fire!
Foreman: Zhora, do not harass yourself. You haven't served your time yet, why are you nervous again?
Resident: How much is it worth bury?
Foreman: With honors?
Resident: Yes.
Foreman: Taking your time?
Resident: Yes.
Foreman: Five per person.
Resident: And without the deceased?
Foreman: Three rubles, although it's humiliating.
Resident: Okay, agreed. Play, just sing:
in memory of Sigismund Lazarevich and his sister from Chisinau.
(The musicians, at a signal from Mani, begin to play and sing:
"Timeless, untimely ... Who are you leaving us to? You are there, and we are here. We are here, and you are there."
Backstage screams, crying, someone carried).
Brigadier (cheered up): So much for the deceased!
Resident. No, it's just that. This is my neighbor Sigismund Lazarevich. It was his birthday today.