Это была обыкновенная пятиэтажка,
Вечеринка давно переросла в банальную пьянку.
Мне не дала очередная машка,
И я для себя решил, что она лесбиянка.
Люди курили, расползались по кроватям,
Кто-то уснул, кто-то вообще блевал.
Я заебался. Я хотел попасть на нечто, называемое party,
И в итоге закатил безобразный скандал.
Меня успокаивали, отпаивали «топорами»,
Потом ко мне подсел один приятель
И завёл разговор о чем-то, что называли
«persuasion», а теперь называют «понятия».
Он говорил с серьезным видом
Про президента, про американские танки,
Про уничтожение социальной пирамиды
И про какой-то суд на Таганке.
Постепенно размывалась разговора нить,
В словах возникали странные промежутки,
Но я, несмотря ни на что, продолжал пить,
И портвейн сыграл со мной злую шутку.
Мой товарищ постепенно превращался в циклопа,
Он разрастался, заполнил всю кухню.
Я думал, чем бы его ухлопать,
Закачался, затрясся и на пол рухнул.
Он был шайтаном, Харибдой и идолищем,
Ракшасом, драконом и птицей Рух.
Он сверху глядел на меня осуждающе
Взглядом богобоязненных старух.
Он все больше и больше походил на зверя,
Он говорил о взрывах в Каире.
Тут я вскочил, стремительно трезвея:
«Знаешь, мне похуй на мир во всем мире!
Я просто хочу, чтоб меня любили
Длинноногие бляди и Муза-Шлюха.
Я заебался миля за милей
Постигать философию свободного духа.
Вы бесконечно вопите «Hail Hitler!»
Или, может быть «Viva la revolution!»
Я лучше прикончу на кухне пол-литра
И примусь за огуречный лосьон!»
Он отвалил, удивленно-обиженный,
А меня перекрыло пьяное горе.
Я пил портвейн, как будто отпизженный,
И на утро забыл о состоявшемся разговоре.
It was an ordinary five-story building,
The party has long turned into a banal drunkenness.
Another car didn't give me
And I decided for myself that she was a lesbian.
People smoked, crawled into beds
Someone fell asleep, someone generally vomited.
I got fucked. I wanted to go to something called a party
And in the end he started an ugly scandal.
They calmed me down, soldered me with "axes"
Then one friend sat down with me
And started a conversation about something they called
"Persuasion", and now called "concepts".
He spoke with a serious air
About the president, about American tanks,
About the destruction of the social pyramid
And about some kind of court on Taganka.
The thread of conversation gradually blurred,
There were strange gaps in the words
But I, in spite of everything, continued to drink,
And port played a cruel joke on me.
My friend gradually turned into a cyclops,
It grew and filled the entire kitchen.
I was thinking, what could I do with him,
He swayed, shook and fell to the floor.
He was Shaitan, Charybdis and an idol,
Rakshasa, dragon and Rukh bird.
He looked at me from above accusingly
With the gaze of godly old women.
He looked more and more like a beast,
He talked about the bombings in Cairo.
Then I jumped up, sobering rapidly:
“You know, I don't give a fuck about world peace!
I just want to be loved
Long-legged whores and the Whore Muse.
I fucked mile after mile
Comprehend the philosophy of a free spirit.
You yell endlessly "Hail Hitler!"
Or maybe "Viva la revolution!"
I'd rather finish off half a liter in the kitchen
And I'll start drinking cucumber lotion! "
He rolled off, surprised, offended,
And I was blocked by drunken grief.
I drank port as if I had a sip
And in the morning he forgot about the conversation.
