Текст песни Михаил Коллонтай - Баллада 5. Вурдалак

Тут я сильно колебался в названии. По английски-то всё равно Vampire, а вот по-русски? Всё же “вампир” по-русски звучит, мне показалось, более по-бытовому. К тому же возникает аллюзия со стихотворением Пушкина. Ну ладно, пусть будет “Вурдалак”. Тем более, что это ещё более заостряет сюжет Мериме.

“Маша и медведь”. У медведя почему там липовая-то нога? Поди вот пойми. Скирлы — это она так скрипит. Но почему у него протез? Он что, медведь или не совсем? А он неторопливо идёт, и нога ритмично повторяет: скирлы… скирлы... скирлы... скирлы… Но звук у ноги такой, как будто эта пушкинская собака на могиле гложет кость, правда? А может, это медведь Машину косточку гложет, а? Скирлы… скирлы... Странный сюжет выбрал Мериме, правда? Не исключено, что с этим же звуком этот Локис и супружеские свои обязанности исполняет, со своей Машей, то бишь Юлькой, и она же пани Ивиньская. Может, у него не вместо ноги, а вместо чего-то другого этот липовый протез? Потому что скрипит что-то уж слишком громко. И быстро.

Ясно, что речь идёт о самом первом мотиве баллады. Я его ни разу не транспонирую! То есть этот протез — как бы основа мироздания, а и медведь, и Маша — только декорация этой нечеловеческой силы.

Кое-какую “декорацию” я всё же прописал — это польско-общеславянская песенность и танцевальность. Поэтому там всё время то ли вальсы, то ли что-то в этом роде, а есть и просто мазурка, в качестве “вставного эпизода” (стр. 54-55).

Но в целом — насколько разорваны “Призраки”, настолько собраны в единое музыкальное пространство и “Вурдалак”, и следующие баллады.

Другая часть — это походочка этого графа, то бишь Мишки-медведя. Уже на стр. 50, в 3-й системе это можно видеть. А потом — огромный эпизод, начинающийся от Tempo iniziale на стр. 57. Даже глухо-мощный его рык, голос тубы (как в “Петрушке”, да?), и то мной написан (стр. 58, сист. 4 и дальше). Можно, если угодно, так наивно-программно тут интерпретировать, что начиная со стр. 55, начиная с Modo I, происходит сцена зачатия графа медведем и графиней, там ведь контрапунктическое соединение “скирлы” и медвежьего лейтмотива, который всё учащается, доходит до пароксизма, а потом медведь до-о-олго и медленно уходит, продолжая восторженно порыкивать тубой. Уж не помню, так ли я мыслил, когда сочинял, но выходит что-то похожее.

Самое интересное, что эту и следующую пьесу я писал, дежуря в монастыре…
Ну, дальше уж сами расшифровывайте, как отчаянная пани Ивиньская не понимает, кто такой граф Михаил и ведёт себя с ним вызывающе (стр. 59, со 2-й системы и дальше). Вздохи графа Михаила (он думает, что любовные — на стр. 60, сист. 4); то, как интонации графа приобретают всё более возбуждённо-медвежьи черты (стр. 63, сист. 3); и всё это на контрапунктирующем то ли вальсе, то ли чём. Я не могу дальше конкретизировать, тут уж скорее симфоническое, общее развитие: ну что такое эти жуткие унисоны в Presto на стр. 67? Как мне это объяснить?

К этому прибавляется ещё и сознательная игра со стилем Шопена, это уже и в мазурке было, мне кажется, вполне очевидно, а уж музыка на стр. 69 — это почти плагиат, хотя бы фактурный.

Я, и сам боюсь этого хруста ломаемых костей на стыке стр. 70 и 71…

Не знаю, как достаточно наполнить звуком самый конец баллады. Но, конечно, я мог закончить только так, это, наверное, понятно.

Here I hesitated a lot in the name. In English, it's still Vampire, but in Russian? Still, “vampire” in Russian sounds, it seemed to me, more everyday. In addition, there is an allusion with Pushkin's poem. Okay, let it be "Ghoul". Moreover, this further sharpens the plot of Merimee.

"Masha and the Bear". Why does the bear have a fake leg? Go and understand. Skirly - this is how she squeaks. But why does he have a prosthesis? Is he a bear or not really? And he walks unhurriedly, and his leg rhythmically repeats: Skirls ... Skirls ... Skirls ... Skirls ... But the sound at the foot is as if this Pushkin's dog is eating a bone on the grave, right? Or maybe it's a bear. Machine is eating a bone, eh? Skirls ... skirls ... Merimee chose a strange plot, right? It is possible that with the same sound this Lokis also fulfills his marital duties, with his Masha, that is, Yulka, and she is also Mrs. Ivinskaya. Maybe he has this fake prosthesis instead of a leg, but instead of something else? Because something is creaking too loudly. And fast.

It is clear that we are talking about the very first motive of the ballad. I never transpose it! That is, this prosthesis is, as it were, the basis of the universe, and both the bear and Masha are only a decoration of this inhuman power.

I nevertheless prescribed some kind of "decoration" - this is Polish-Slavic song and dance. Therefore, there are waltzes all the time, or something like that, but there is also just a mazurka, as an “inserted episode” (pp. 54-55).

But on the whole, as far as “Ghosts” are torn apart, so much are “Ghoul” and the following ballads collected in a single musical space.

The other part is the gait of this count, that is, the Bear-Bear. You can see this already on page 50, in the 3rd system. And then - a huge episode, starting from Tempo iniziale on page 57. Even his muffled, powerful roar, the voice of a tuba (as in “Petrushka”, right?), Was written by me (p. 58, system 4 and on) ... You can, if you like, so naively-programmatically interpret here that starting from page 55, starting from Modo I, there is a scene of the Count's conception by a bear and a countess, because there is a counterpoint combination of “skirla” and a bearish leitmotif, which is becoming more frequent, comes to paroxysm , and then the bear do-o-olgo and slowly leaves, continuing to gurgle enthusiastically with a tuba. I don’t remember if I thought so when I was composing, but something similar comes out.

The most interesting thing is that I wrote this and the next play while on duty in the monastery ...
Well, then decipher yourself how the desperate lady Ivinskaya does not understand who Count Mikhail is and behaves defiantly with him (p. 59, from the 2nd system onwards). Count Michael's sighs (he thinks that they are love - on page 60, system 4); how the intonations of the graph acquire more and more excited bearish traits (p. 63, system 3); and all this on a counterpoint waltz or something. I can’t elaborate further, it’s more of a symphonic, general development: what are these eerie unison in Presto on page 67? How can I explain this?

To this is added a conscious play with Chopin's style, this was already in the mazurka, it seems to me, quite obvious, and even the music on page 69 is almost plagiarism, at least textured.

I myself am afraid of this crunch of broken bones at the junction of pages 70 and 71 ...

I don’t know how to fill the very end of the ballad with sound enough. But, of course, this was the only way I could end, which is probably understandable.