Текст песни Михаил Щербаков - 14. После детства

Почти не помню себя, но помню,
как виноград покорялся полдню,
как обмирали кроны, томился пруд.
И как напрыгался я в то лето,
пытаясь жердью, добытой где-то,
с верхушки снять особенно крупный фрукт.
Как высоко надо мной и жердью
шаталось то, что считалось твердью,
и, расшатавшись, било в колокола...
А под пятой, то есть очень близко,
земля, имевшая форму диска,
напротив, очень ровно себя вела.

В пробелах память, но сквозь пробелы
нет-нет и выглянут, еле целы,
невесть откуда стрелы в чехле и лук,
медвежий клык (сувенир с Камчатки),
состав какой-то взрывной взрывчатки,
футбол зачем-то на стройплощадке вдруг...
Клубилась пыль, рикошетил гравий,
бил по мячу расторопный крайний,
и те на этих сыпались, как в дыму...
В итоге тех побеждали эти,
чему и радовались как дети,
как будто было радоваться чему.

В провалах память, но и в провалах
я различаю мазут на шпалах,
одноколейный пригородный разъезд,
рябину слева меж ив тщедушных,
ложбину справа - и нас, идущих
вдоль полотна, враскачку, на норд-норд-вест.
Легки подошвы. Среда нейтральна.
С произношением всё нормально.
За внешний вид - хоть завтра же к орденам.
В карманах ветер, в очах отвага.
Нас очень много, и вся ватага,
не торопясь, идёт по своим делам.

К чему я это? К дождю, конечно.
К похолоданью, не ясно нешто?
К часам, в которых чижик своё пропел.
К очередям в октябре на почте -
а там и к заморозкам на почве,
а там и к снегу, белому, как пробел...
О, завитки на обоях синих!
Пустая трата каникул зимних.
Тринадцать лет, испарина, ларингит.
Пора, когда не маяк, не возглас,
а лишь один переходный возраст
тебе и чёрный цербер, и верный гид.

В ту пору часто, закрыв учебник,
я от амбиций моих ущербных
провозглашал решённым вопрос любой.
И заключал, что двойного смысла
иметь не могут слова и числа,
и пребывал отчаянно горд собой.
Но проходила неделя, две ли,
слова смещались куда хотели,
как А и Б, сидевшие на трубе.
И числа вновь обретали сложность.
И сознавал я свою ничтожность,
и изнывал от ненависти к себе...

С собою мне и теперь не слаще,
но не о нынешней мгле и чаще
веду я речи, не подводя черты.
Мосты потом - вколотить бы сваю.
Кто мы теперь, я примерно знаю.
Мне вот о чём скажи, собеседник, ты.
Скажи, разумник, поняв дельфинов,
освоив эпос угрюмых финнов,
передовых наслушавшись далай-лам, -
кто были те, что по шпалам липким
до сей поры эшелоном гибким
не торопясь идут по своим делам?

2000

I hardly remember myself, but I remember
as the grapes obeyed half a day,
as the crowns died, the pond languished.
And how I jumped that summer
trying with a pole, taken somewhere,
remove especially large fruit from the top.
How high above me and the pole
what was considered the firmament was staggering,
and, loosening, rang the bells ...
And under the heel, that is, very close,
disc-shaped earth
on the contrary, she behaved very evenly.

Spaces in memory, but through spaces
no, no, and they will look out, barely intact,
out of nowhere arrows in a case and a bow,
bear fang (souvenir from Kamchatka),
the composition of some kind of explosive explosive,
football for some reason on the construction site suddenly ...
Dust curled up, gravel ricocheted
the agile extreme hit the ball,
and they poured on these as if in smoke ...
In the end, those were defeated by these,
which they rejoiced as children,
as if there was something to be happy about.

Memory gaps, but also gaps
I can distinguish fuel oil on the sleepers,
single-track suburban siding,
rowan on the left between frail willows,
hollow to the right - and us walking
along the road, rolling, to the north-north-west.
Light soles. Wednesday is neutral.
The pronunciation is fine.
For appearance - even tomorrow to the orders.
The wind in the pockets, courage in the eyes.
There are a lot of us, and the whole gang,
slowly, goes about his business.

Why am I doing this? By the rain, of course.
By the cold weather, isn't it clear?
By the clock in which the siskin sang its own.
To the queues in October at the post office -
and then to frosts on the ground,
and then to the snow, white as a gap ...
Oh, the curls on the blue wallpaper!
Waste of winter vacations.
Thirteen years old, perspiration, laryngitis.
It's time, when not a lighthouse, not an exclamation,
but only one transitional age
you and black cerberus, and a faithful guide.

At that time, often, having closed the textbook,
I am from my flawed ambitions
declared any question resolved.
And concluded that the double meaning
words and numbers cannot have,
and was desperately proud of himself.
But a week passed, or two,
the words moved where they wanted,
like A and B sitting on the pipe.
And the numbers regained complexity.
And I realized my insignificance,
and languished with self-loathing ...

With me and now it is not sweeter,
but not about the current darkness and more often
I speak without drawing a line.
Bridges then - to drive in a pile.
Who we are now, I know approximately.
Tell me this, interlocutor, you.
Tell me, wise man, understanding the dolphins,
having mastered the epic of the gloomy Finns,
after listening to the Dalai Lamas, -
who were those that sticky on the sleepers
so far flexible echelon
take their time going about their business?

2000