АНДАНТЕ
Как тот легионер, что, чуть стерев песок и кровь
с лица, в цепях, в полубреду, в плену
благодарит богов за поражение -
затем, что не велит себе роптать и сожалеть
об утверждённой наверху судьбе
всего побоища - и личной участи;
но глух его латинский монолог,
в глазах играет желтизна, и - доведись ему
на волю вырваться - он воевал бы вновь...
Так я, не рассчитав опять прыжка, над пустотой
вишу, держась за пустоту, - и мню
себя союзником закономерности.
Я трезв, я полон сил. Но пустота - сильней меня.
Закономерность не весьма ясна,
и тень отчаянья мрачит моё чело.
Пусть цепи не звенят на мне - так что ж?
Ведь и доспехи не звенят. И всё, зачем я есмь, -
лишь череда прыжков неосмотрительных...
Вода уйдёт в песок. Верблюд с размаху на бархан
взбежит и рухнет неживым. Цветок
согнётся нехотя - и перестанет быть.
Умрёт легионер, шепча: «Юпитер, ты не прав...»
И небеса не усмирят его
ни порицанием, ни попустительством.
Но скрыт в цветке и звере некий знак,
старался воин неспроста, вода - и та течёт
не то на голос недр, не то на лунный зов...
А я? Что делать мне? Какому Риму присягнуть?
Какое небо допросить? С каким
чревовещателем мне подписать контракт?
Витий вокруг полно, говорунов хоть отбавляй,
сирен горластых тут и там не счесть,
и внятны речи их. Но неприятны мне.
А те, с кем я бы всласть потолковал,
кого бы выслушал всерьёз, - те, зная истину,
хранят молчание в своих бестрепетных
гробах.
2000
ANDANTE
As the legionary that almost wiping the sand and blood
a person in chains, half delirious, in captivity
thank the gods for the defeat -
then that will not allow myself to complain and regret
on top of the approved fate
all the carnage - and personal involvement;
deaf but his Latin monologue
yellowness in the eyes of plays, and - bringing him
to the will to escape - he would fight again ...
So I'm not calculating the jump again over the void
hang holding the void - and mnyu
ally themselves laws.
I'm sober, I'm full of energy. But the void - stronger than me.
Regularity is not very clear,
and the shadow of gloomy despair my forehead.
Let the chain does not ring me - so what?
After all, the armor does not ring. And yet, what I am -
a series of jumps imprudent ...
The water will leave in the sand. Camel with a flourish on the dune
He runs up and collapse lifeless. Flower
sognotsya reluctantly - and it ceases to be.
Footballer dies, whispering: "Jupiter, you are wrong ..."
And the heavens shall not afflict him
neither censure nor condoned.
But hidden in flower and beast a sign,
tried warrior ulterior motive, water - and that flows
not in the bowels of the voice, not the lunar call ...
And I? What should I do? Which Rome to swear?
What is the sky question? With which
ventriloquist me to sign a contract?
Vity around full, talkers rife,
vociferous sirens here and there are countless,
and clearly their speech. But unpleasant to me.
Those with whom I would relish a talk,
Who would listen seriously - those knowing the truth,
They are silent in their intrepid
coffins.
2000.
