Текст песни Михаил Щербаков - Блаженны духом нищие

Блаженны духом нищие, но праведны скоты,
молчащие о том, что совершили.
Да видит Бог: он сроду не боялся темноты,
и до начала предпоследней мили
ему была приятна эта ночь,
бесстыдно флиртовавшая с судьбою -
приятных чувств не в силах превозмочь,
он часть её унёс с собою.

А ночь роняла на поля озон,
когда он улетал за горизонт.

По рейсовым квитанциям оплачены счета,
диспетчер в ожиданьи истомился,
а он не волновался, не боялся ни черта,
и предпоследней мили не страшился.
Не хлопотал о льготах для сирот,
и потому не обьявляли поиск,
и в этот непредвиденный полёт
он улетал, не беспокоясь.

А ночь всё знала, но молчала зло,
и все молились, чтоб не занесло.

Молитвы даром плетены - смеялась ночь потом
и метки в чёрной книге расставляла,
и он не виноват, что оказался под крестом,
но виновата ночь - она же знала!
На предпоследней миле он завяз,
и по жестокой внутренней команде
подумал, как потом любой из нас,
подумал он - о контрабанде.

А ночь плевать хотела на вопрос,
о том, что ж он такое не довёз.

Он мужем был неверным, но хорошим был отцом,
он не любил, когда над ним шутили,
он был немного снобом и немного подлецом,
но только лишь до предпоследней мили.
И не жене - другой он был верней.
Ко мне перед отлётом повернулся,
сказал: "Я расскажу тебе о ней,
когда вернусь". Он не вернулся.

А ночь роняла звёзды на поля,
и вздрагивала трепетно земля.

Остаточным мгновениям моя хвала и честь,
и судорогам славу допою я.
Не надо счастья, благ, любви, а надо только сесть,
не вынося, не зная, не рискуя.
Но - колом вниз, и там последний знак
взбесившейся истерики мотора...
Служители, закутанные в мрак,
уносят прочь тореадора.

А ночь цвела, раскинув звёздный храм
и не придав значенья смутным снам.

Blessed are the poor in spirit, but righteous are the cattle,
silent about what they did.
God see: for a time he was not afraid of the dark,
and before the penultimate mile
he enjoyed this night
shamelessly flirting with fate -
pleasant feelings can not overcome
    he took part of it with him.

And night dropped ozone on the fields
when he flew over the horizon.

For travel receipts bills paid,
the dispatcher waited in anticipation
but he wasn’t worried, he wasn’t afraid of a damn thing,
and the penultimate mile was not afraid.
I didn’t bother about benefits for orphans,
and therefore did not advertise the search,
and on this unforeseen flight
    he flew away without worrying.

And the night knew everything, but the evil was silent
and everyone prayed that they would not skid.

Prayers are woven for nothing - the night laughed afterwards
and placed the marks in the black book,
and it’s not his fault that he was under the cross,
but the night is to blame - she knew!
On the penultimate mile, he got stuck,
and on a fierce inner command
I thought, as then any of us,
    he thought of smuggling.

And the night I wanted to spit on the question,
that he didn’t bring such a thing.

He was an unfaithful husband, but a good father,
he didn’t like to be joked with him,
he was a little snob and a little scoundrel,
but only to the penultimate mile.
And not to his wife - the other he was more faithful.
Before me, he turned to me,
said: "I will tell you about her,
    when I come back. "He did not return.

And the night dropped the stars into the fields
and the earth trembled tremblingly.

For the last moments, my praise and honor
and I will give glory to the convulsions.
Do not need happiness, blessings, love, but just sit down,
not enduring, not knowing, not risking.
But - stab down, and there is the last sign
furious tantrums of the motor ...
Ministers wrapped in darkness
    take away the bullfighter.

And the night bloomed, stretching out the star temple
and without emphasizing vague dreams.