Текст песни Михаил Щербаков - Десять первых лет

Десять первых лет я в изумлении таращился на белый свет.
Впрочем, и потом воспринимал происходящее с открытым ртом.
Даже и затем, ещё разинув рот, нередко замирал я нем,
чуть только возникало предо мной, ой-ой,
иного пола существо, и повергало в зной.

Раз в густом метро одно такое угодило мне зонтом в ребро.
Всякий тут бы взвыл, а я напротив приосанился и рот закрыл.
В загсе номер пять нам поручили подружиться и совместно спать.
Я лестницей бежал бы боковой, ой-ой,
но там с букетами и в галстуках торчал конвой.

Десять первых лет мы утешались идеалами, которых нет.
Кризис рос, как флюс,
Изъяны нечем было крыть, и назревал конфуз,
Вдруг узналась весть, что можно крыть материалами, которых есть,
и мы не постояли за ценой, ой-ой,
и где потрескалось, навесили ковёр стенной.

Цел он и сейчас. Его бахромчатые джунгли поражают глаз.
В джунглях виден лев, и на лице его голодном очевиден гнев.
Ясно, что не Босх, но тоже душу веселит и тренирует мозг.
Недаром очень много вечеров с тех пор
я скоротал, в узор означенный вонзая взор.

Вечер гас и тлел, гуляли мухи по ковру, а я сидел, смотрел.
Думал года два, пока не выдумал, что муха интересней льва.
Лев пред мухой прост, всего-то пафоса, что грива, аппетит и хвост.
А у неё и крылышки и ножек шесть.
Она довольствуется крохами, которых есть.

Сыну в десять лет мы подарили барабан, а надо было нет.
Мальчик - меломан, повсюду ходит с барабаном и бьёт в барабан.
А когда не бьёт, то окунаешься в безмолвие, как муха в мёд,
и чудится тебе, что только рот закрой,
и всё желаемое сбудется само. Нет, ой.

2007

Ten first years I am in amazement burned on the white light.
However, and then perceived what was happening with an open mouth.
Even then, still revealed her mouth, I often faded him,
just arose before me, oh oh,
Olight is a creature, and plunged in heat.

Once in the thick metro, one one got the umbrella in the edge.
Everyone would have been thinking about, and I closed and closed the mouth opposite.
In the registry office number five we were instructed to make friends and sleep together.
I would run the staircase side, oh-oh,
But there with bouquets and in ties stuck a convoy.

Ten first years we were comforted by ideals that are not.
Crisis grew like flux,
The flaws were nothing to fly, and it was brewed by confusion,
Suddenly learned the news that you can cover the materials that are,
And we were not standing at the price, oh,
And where he cracked, the carpet was hung the carpet.

He is the whole and now. His fringe jungle is striking eyes.
In the jungle, the lion is visible, and anger is obvious on his face hungry.
It is clear that not Bosch, but also the soul is cheerful and trains the brain.
No wonder there are a lot of evenings since
I raised, in the pattern, meaning the eye.

Evening Gas and Tell, flies of flies around the carpet, and I sat, watched.
Thought the year two, until I felt that fly was more interesting than Lion.
Lev before the fly is simple, just a pathos that the mane, appetite and the tail.
And she has a wings and legs six.
She is content with crumbs that are.

Ten years old son, we gave a drum, and it was not necessary.
The boy is Meloman, everywhere walks with a drum and beats a drum.
And when it does not beat, they will dump in silence, like fly in honey,
And you feel that only mouth close,
And all the desired will come true. No, oh.

2007.