Когда в хлеву обезьяньем
наскучит нам в ус не дуть,
я стану лунным сияньем.
Ты тоже стань чем-нибудь.
Не номерком на табличке,
так мотыльком-васильком.
В каком угодно обличье,
хоть даже просто в людском,
явись. Очнись, как влюблённый.
Разуй глаза и узришь
в трёх метрах пункт населённый.
И это будет Париж.
Приладься к аксессуарам.
Язык придёт сам собой.
Сперва пройдись по бульварам.
Потом стучись в дом любой.
Не говори, что изгнанник,
ещё беды наживёшь.
Скажи, что ты мой племянник,
хоть это наглая ложь.
Тебя полюбят до гроба,
усыновят, приютят.
И ты не жмись там особо.
Третируй всех, как котят.
Вовсю топчи этикеты,
груби, бесчинствуй, вреди.
Коль скоро там нет вендетты,
ты там её учреди.
Как царь морской за трезубец,
берись чуть что за ружьё.
А что я с детства безумец -
так это дело моё.
1994
When the monkey is in the barn
we will get bored not to blow in the mustache,
I will become a moonlight.
You too become something.
Not a number on a plate
so a cornflower moth.
In any guise,
even just in human,
appear. Wake up like a lover.
Open your eyes and see
in three meters is a settlement.
And this will be Paris.
Fit into the accessories.
The language will come by itself.
Walk along the boulevards first.
Then knock on any house.
Don't say you're an exile
you will make more trouble.
Tell me that you are my nephew
even though it's a blatant lie.
They will love you to the grave
adopted, sheltered.
And you do not press there too much.
Treat everyone like kittens.
Trample the etiquette with all your might
be rude, riot, harm.
Since there is no vendetta there,
you establish it there.
Like the king of the sea for a trident,
just grab a gun.
And that I am a madman since childhood -
so this is my business.
1994
