У Фогеля открылась бакалея,
Там продают коньяк, и водку, и портвейн.
И каждый день ругает там евреев
Антисемит Абраша Рубинштейн.
Там тётя Сара в вышитой рубашке,
Конечно же, в кирзовых сапогах,
Конечно, подпоясанная шашкой,
Конечно же, с нагайкою в руках.
А кроме этих трёх антисемитов
Там был ещё и Мойша-гармонист.
Любовница Петлюры тётя Рита,
И Хаим, украинский шовинист.
Что все жиды распоясалися крайне,
Что враг святой России есть еврей.
Держал речугу перед всей компанией
Антисемит Абраша Рубинштейн.
Портвейну они выпили маленько,
Обнявшись, тёмной улочкой пошли.
И лавочку еврея Гончаренко
На мелкие кусочки разнесли.
Жид Иванов не избежал погрома,
Хотя клялся, что коренной москвич.
Наутро от его от каменного дома
Остался только сломанный кирпич.
Идут они по улицам знакомым,
Идут они и думают о том,
Как хороши еврейские погромы,
И в частности сегодняшний погром.
At Vogel opened grocery,
They sell brandy, and vodka and port wine.
And every day there scolds Jews
The anti-Semite Abrasha Rubinstein.
There's Aunt Sarah in an embroidered shirt,
Of course, in canvas boots,
Of course, belted his sword,
Of course, with a whip in his hand.
Besides these three anti-Semites
There was also a Moishe-accordion.
Mistress Petlyury Aunt Rita,
And Chaim, Ukrainian chauvinist.
With all of the Jews is extremely unbelted,
What enemy Holy Russia is a Jew.
Kept rechugu front of the whole company
The anti-Semite Abrasha Rubinstein.
Port wine they drank a little,
Embraced, dark-street went.
And shop Jew Goncharenko
On small pieces smashed.
Gide Ivanov did not escape the mayhem,
Although he swore that a native Muscovite.
In the morning from his home on the stone
There was only a broken brick.
They walk through the streets of the familiar,
They come and they think about
How good anti-Jewish pogroms,
In particular, the present mayhem.
