Курчавый Изя по прозванию Брунет,
Побочный сын портного дяди Бори,
Таких в природе больше не было и нет,
На зуб клянусь, век не видать мне воли!
Любитель женщин и знаток французских вин,
Блюститель уркаганского закона,
Он был прекрасен, как Иисус Наввин,
А в картах смыслил больше Соломона.
ПРИПЕВ:
Не кабаки, не карты, не зона -
Любовь сгубила Изю Шмеерзона.
Он не увидит солнышка апрельского:
Любовь сгубила мальчика еврейского.
Его ценили и каталы, и воры,
В нем был кураж и барская осанка.
Курчавый Изя дня не прожил без игры:
Он шпилил в стос, как в шашки Капабланка.
Но как-то Изя оказался на мели:
Не перла масть ему; и жестом или знаком
Свою шикарную подружку Натали
В отчаянии Брунет поставил на кон.
ПРИПЕВ:
Но в этот вечер карты Изю подвели:
Он все вкатил влиятельному вору,
И, вся в слезах, его красотка Натали
Ушла с другим, согласно договору.
С улыбкой Изя удалился на балкон,
И грянул выстрел, словно залп Авроры…
Погибнул наш Брунет - но, слава Богу, он
Своею кровью не забрызгал шторы.
Curly Izya, nicknamed Brunet,
The bastard son of Uncle Bori's tailor,
There were no more such in nature,
I swear on the tooth, I will never see the will!
Lover of women and connoisseur of French wines,
Guardian of Urkagan Law,
He was as beautiful as Joshua,
And in cards he understood more than Solomon.
CHORUS:
Not taverns, not maps, not a zone -
Love ruined Izya Shmeerson.
He will not see the April sun:
Love ruined the Jewish boy.
He was appreciated by both katals and thieves,
He had courage and lordly posture.
Curly Izya did not live a day without a game:
He spiked in the stoos, like in Capablanca's checkers.
But somehow Izya was broke:
Do not pearl suit him; and by gesture or sign
His gorgeous girlfriend Natalie
In desperation, Brunet put on the line.
CHORUS:
But this evening Izzy's cards were brought up:
He drove everything to an influential thief,
And, all in tears, his beauty Natalie
She left with another, according to the agreement.
With a smile, Izya retired to the balcony,
And a shot rang out, like a volley from Aurora ...
Our Brunet died - but, thank God, he
I did not splatter the curtains with my blood.
