Текст песни Михаил Задорнов - Сказка о русской игрушке

Евгений Евтушенко
"Сказка о русской игрушке"

По разграбленным сёлам
Шла Орда на рысях,
Приторочивши к сёдлам
Русокосый ясак.

Как под тёмной водою
Молодая ветла,
Русь была под Ордою,
Русь почти не была.

Но однажды, как будто
Все колчаны без стрел,
Удалившийся в юрту,
Хан Батый захмурел.

От бараньего сала,
От лоснящихся жён
Что-то в нем угасало,
Это чувствовал он.

И со взглядом потухшим
Хан сидел, одинок,
На сафьянных подушках
Сжавшись, будто хорёк.

Хан сопел исступлённо,
Скукотою томясь.
И бродяжку с торбёнкой
Ввёл угодник-толмач.

В горсть набравши урюка,
Колыхнув животом,
– Кто такой? – хан угрюмо
Ткнул в бродяжку перстом.

Тот вздохнул: - Матерь Божья,
То Батый, то князья.
Дел игрушечных мастер,
Ванька Сидоров я.

Из холстин дыроватых
В той торбёнке своей
Стал вынать деревянных
Медведей и курей.

И в руках баловался
Потешатель сердец -
С шебутной балалайкой
Скоморох-дергунец.

Но в игрушки вникая,
Умудрённый, как змий,
На матрёшек вниманье
Обратил хан Батый.

В мужичках скоморошных,
Простоватых на вид,
Как матрёшка в матрёшке,
Тайна в тайне сидит.

И с тоской первобытной
Хан подумал в тот миг:
Скольких здесь перебил он,
А постичь – не постиг.

Озираясь трусливо,
Буркнул хан толмачу:
– Все игрушки тоскливы,
Посмешнее хочу.

Пусть он, рваная нечисть,
Этой ночью не спит
И особое нечто
Для меня сочинит.

Хан добавил, икнувши:
- Перстень дам и коня,
Но чтоб эта игрушка,
Просветлила меня.

Думал Ванька про волю,
Про судьбу про свою.
И кивнул головою:
– Просветлю, сочиню.

Шмыгал носом он хмуро,
Но явился в свой срок.
– Сочинил я игрушку,
Ванькой-встанькой нарёк.

Хан прижал его пальцем
И ладонью помог.
Ванька-встанька попался,
Ванька-встанька прилёг.

Хан свой палец отдёрнул,
Но, силён, хоть и мал,
Ванька-встанька задорно
Снова на ноги встал.

Хан игрушку с размаха
Вмял в кошму сапогом
И, знобея от страха,
Заклинал шепотком.

Хан сапог отодвинул,
Но, держась за бока,
Ванька-встанька вдруг
Вынырнул из-под носка.

Хан попятился грузно,
Русь и русских кляня:
– Да уж, эта игрушка
Просветлила меня.

Хана страхом шатало,
И велел он скорей
От Руси, от шайтана
Повернуть всех коней.

И теперь, уж отмаясь,
Положённый вповал,
Ванька Сидоров - мастер
У дороги лежал.

Он лежал, отсыпался,
Руки белые врозь,
Василёк между пальцев
Натрудившихся рос.

А в пылище прогорклой
Так же, мал, да удал,
С головёнкою гордой
Ванька-встанька стоял.

Из-под стольких кибиток,
Из-под стольких копыт,
Он вставал – не убитый,
Только временно сбит.

Опустились туманы
На лугах заливных,
И ушли басурманы,
Будто не было их.

Ну а Ванька остался,
Как остался народ.
И душа Ваньки-встаньки
В каждом русском живёт.

Мы народ Ванек-встанек
Нас не бог уберёг.
Нас давили, топтали
Столько разных сапог.

Они знали: мы Ваньки,
Нас хотели покласть,
А о том, что мы встаньки,
Забывали, платясь.

И смеётся не вмятый,
Не затоптанный в грязь,
Мужичок хитроватый,
Чуть по-ка-чи-ва-ясь.

Evgeny Yevtushenko
"Tale of the Russian toy"

According to plundered villages
There was a horde on trot
Figging to the sodlam
Brush yasak.

Like under dark water
Young Vetla
Russia was under the horde,
Russia was almost never.

But one day, as if
All the quies are without arrows
Retreating to the yurt,
Khan Batu Zakhmerel.

From lamb fat,
From glossy wives
Something faded away in him
He felt that.

And with a gaze extinct
Khan sat lonely,
On hooded pillows
Squeezing like a chokee.

Khan Sopel frenzied
Towing boredom.
And a tramp with a torbel
He introduced the sin of Tolmach.

Having typed Uryuk into a handful,
Fluttered with a stomach,
- Who it? - Khan is gloomy
Poking into the tramp with a finger.

He sighed: - Mother of God,
Either bat, then princes.
Toy master affairs,
Vanka Sidorov I am.

From the Hill blankets
In that torbet of his
He began to bear wooden
Bears and chickens.

And indulged in his hands
Matter of hearts -
With a shabet balalaika
Buckwheat.

But draw into the toys
Wise, like a serpent,
At the nesting doll
Han Batu turned.

In the men of buffoons,
Sprouted
Like a nesting doll,
The secret is secretly sitting.

And with longing for primitive
Khan thought at that moment:
How many he interrupted here,
And to comprehend - did not comprehend.

Looking around cowardly
Khan muttered Tolmachu:
- All toys are dreary,
I want to laugh.

Let him, torn evil,
He doesn't sleep tonight
And a special something
He will compose for me.

The khan added, hiccuping:
- I will give a ring and a horse,
But so that this toy,
Enlightened me.

I thought Vanka about the will
About fate about their own.
And he nodded his head:
- I enlighten, compose.

He sniffed with his nose frown
But he appeared in his period.
- I composed a toy
Vanka-Vstanka Narek.

Khan pressed him with a finger
And he helped with his palm.
Vanka-Vstanka got caught,
Vanka-Vstanka lay down.

The khan pulled his finger,
But, strong, although small,
Vanka-Vstanka is fervently
He stood on his feet again.

Khan toy from a scale
Dressed in a koshma boot
And, the show of fear,
Converted with a whisper.

Khan the boot pushed pushed
But, holding on to the sides,
Vanka-Vstanka suddenly
He emerged from under the sock.

The khan backed away heavily,
Russia and Russians Kong:
- Yeah, this toy
Enlightened me.

Khan with fear is shattered,
And he ordered soon
From Russia, from Shaitan
Turn all the horses.

And now, soaking,
Put in advance
Vanka Sidorov - Master
He lay on the road.

He was lying, sleeping
White hands apart
Cornetless between the fingers
Started by growing.

And in dust gear
Also, small, yes, remote,
With a proud head
Vanka-Vstanka stood.

From under so many wagons,
From under so many hooves,
He got up - not killed,
Only temporarily shot down.

The fogs fell
In the meadows of the floods,
And the Basurmans left,
As if there were no them.

Well, Vanka stayed,
How the people remained.
And the soul of Vanka-Vstanka
He lives in every Russian.

We are the people of Vanek-Wask
God did not remove us.
We were crushed, trampled
So many different boots.

They knew: we are Vanka,
They wanted to poke us
And about the fact that we are getting up
They forgot, paying.

And laughs not dented,
Not trampled in the mud,
The peasant is cunning,
Slightly in the way.