Желтое солнце застыло в горячем паркуре -
Хмурый художник мазками рисует закат.
В этом закате мой Ангел задумчиво курит.
Надо завязывать, только не бросит никак.
Волей судьбы мы безжалостно-близкие люди.
Волей небес мы, бунтуя, творим беспредел.
Ты меня так же, как прежде, болезненно любишь,
Зная, что я уже жизнь, как к тебе охладел.
Ходишь за мной по пятам, обнимаешь, как душишь.
Этот Стокгольмский синдром пожирает, растет.
Я тебе нужен. Зачем-то отчаянно нужен.
Ставлю диагноз – «негласно виновен во всем».
Я принимаю тебя как привычную данность,
Как одного из безликой безмастной толпы.
Как же иначе? Ведь кем для тебя тогда стану,
Если умерю свой гордый безжалостный пыл?
Я насыщаюсь тобой, если чувствую жажду.
Но отчего я порой повторяю во сне?
«Как я смогу отпустить тебя, если однажды…
Если однажды ты вдруг охладеешь ко мне?»
The yellow sun froze in the hot parkour -
A frowning artist paints a sunset.
In this sunset, my angel smokes thoughtfully.
It’s necessary to tie it up, but it won’t give up.
By the will of fate, we are ruthlessly close people.
By the will of heaven, we, in rebellion, create lawlessness.
You love me painfully as before
Knowing that I already have a life, how it got cold to you.
Follow me on the heels, hug as you strangle.
This Stockholm syndrome is devouring, growing.
You need me. For some reason, desperately needed.
I make a diagnosis - “behind the scenes guilty of everything.”
I take you for granted
Like one of a faceless beastless crowd.
How else? After all, who then will I become for you
Should I die my proud ruthless ardor?
I am saturated with you if I feel thirsty.
But why do I sometimes repeat in a dream?
“How can I let you go if one day ...
If one day you suddenly get cold to me? ”
