Гляжу как безумный на черную шаль,
И хладную душу терзает печаль.
Когда легковерен и молод я был,
Младую гречанку я страстно любил.
Прелесная дева ласкала меня,
Но скоро я дожил до черного дня.
Однажды я созвал веселых гостей,
Ко мне постучался презренный еврей.
С тобою пируют, шепнул он, друзья,
Тебе ж изменила гречанка твоя,
Я дал ему злата и проклял его,
И верного позвал раба своего
Мы вышли, я мчался на быстром коне.
И кроткая жалость молчала во мне.
Едва я завидел гречанки порог,
Глаза потемнели, я весь изнемог.
В покой отдаленный вхожу я один,
Неверную деву ласкал армянин.
Невзвидел я света, булат загремел.
Прервать поцелуя злодей не успел.
Безглавое тело я долго топтал,
И молча на деву бледнея взирал.
Я помню моленья, текущую кровь.
Погибла гречанка - погибла любовь.
С главы ее мертвой снял черную шаль,
Отер я безмолвно кровавую сталь.
Мой раб, как настала вечерняя мгла,
В дунайские волны их бросил тела.
С тех пор не целую прелесных очей,
С тех пор я не знаю веселых ночей,
Гляжу как безумный на черную шаль,
И хладную душу терзает печаль.
I look like a madman on the black shawl,
And Frigid soul tormented by grief.
When gullible and I was young,
Mladen Greek woman I loved passionately.
Prelesnaya maiden caressed me,
But soon I will live to see a black day.
I once called a cheerful guests
To me I knocked despicable Jew.
With you feast, he whispered, friends,
Well you changed your Greek,
I gave him of gold and cursed him,
And the faithful called his servant
We went out, I raced on a fast horse.
Silent and gentle pity in me.
As soon as I caught sight of a Greek threshold
His eyes were dark, I'm all exhausted.
The rest I enter a remote one,
Invalid maiden caressed Armenian.
I Nevzvidel light damask thundered.
Cancel kiss villain did not have time.
Headless body a long time I have trodden,
And silence on the maiden looked pale.
I remember a prayer flowing blood.
Killed Greek - lost love.
With the head of her dead took a black shawl,
I silently wiped the bloody steel.
My slave as it was the evening darkness,
The Danube waves threw their bodies.
Since then, not a whole prelesnyh eyes,
Since then, I do not know merry nights
I look like a madman on the black shawl,
And Frigid soul tormented by grief.
