С гранатою в кармане, с чекою в руке,
Мне чайки здесь запели на знакомом языке.
Я подходил спокойно - не прятался, не вор,
Колесами печально в небо смотрит круизер.
Когда туман растаял и проныла луна,
Со смены не вернулась молодая жена
Вода отравится, погаснет свет, утихнет звук.
К тебе я больше не вернусь - такой теперь я друг.
Уходим, уходим, уходим,
Hаступят времена почище,
Бьется родная, в экстазе пылая,
Владивосток две тыщи,
В объятиях полупьяных женщин гибли моряки,
Тельняшки рвали и кололи прямо на груди.
Не сердце остановится, не будет слышен стук.
Ты свой последний танец танцевал уже без рук.
Быть может, откопают через тысячу лет
В фантиках жевачки и осколках монет,
Где вылизан весь берег, не дошел до волны,
Где рельсы вылезали из кармана страны.
With a grenade in his pocket, with a check in his hand,
I sang gulls in a familiar language.
I approached calmly - I didn’t hide, not a thief,
A cruiser looks sadly at the wheels with wheels.
When the fog melted and the moon pierced
The young wife did not return from the shift
Water will recover, the light will go out, the sound will die down.
I won’t return to you anymore - I’m such a friend now.
We leave, we leave, we leave,
The times will come cleaner
Native beating, blazing in ecstasy,
Vladivostok two thousand
In the arms of half-drunk women, sailors died
Vests tore and pricked directly on the chest.
No heart will stop, no beat will be heard.
You danced your last dance without hands.
They may be dug up in a thousand years
In chewing gum wrappers and shards of coins,
Where the whole shore is licked, hasn’t reached the wave,
Where the rails came out of the pocket of the country.
