Их расстреляли на рассвете
Когда еще белела мгла,
Там были женщины и дети
И эта девочка была.
Сперва велели им раздеться,
Затем к обрыву стать спиной,
И вдруг раздался голос детский
Наивный, чистый и живой:
-Чулочки тоже снять мне, дядя?
Не упрекая, не браня,
Смотрели прямо в душу глядя
Трехлетней девочки глаза.
"Чулочки тоже..?"
И смятеньем эсесовец объят.
Рука сама собой в волнении
Вдруг опускает автомат.
И снова скован взглядом детским,
И кажется, что в землю врос.
"Глаза, как у моей Утины" -
В смятеньи смутном произнес,
Овеянный невольной дрожью.
Нет! Он убить ее не сможет,
Но дал он очередь спеша…
Упала девочка в чулочках.
Снять не успела, не смогла.
Солдат, солдат, а если б дочка
Твоя вот здесь бы так легла,
И это маленькое сердце
Пробито пулею твоей.
Ты человек не просто немец,
Ты страшный зверь среди людей.
Шагал эсесовец упрямо,
Шагал, не подымая глаз.
Впервые может эта дума
В сознании отравленном зажглась,
И снова взгляд светился детский,
И снова слышится опять,
И не забудется навеки
"ЧУЛОЧКИ, ДЯДЯ, ТОЖЕ СНЯТЬ?"
They were shot at dawn
When still a haze was white
There were women and children
And this girl was.
First they told them to undress,
Then become a back to the cliff,
And suddenly the voice of children came
Naive, clean and alive:
-The reconciling too, take me away, uncle?
Without reproaching, not scolding,
We looked straight into the soul looking
Three -year -old girl eyes.
"Stockings too ..?"
And the Socialist -Revolutionary is embraced by the confusion.
Hand by itself in excitement
Suddenly lowers the machine.
And again constrained by the children's eyes,
And it seems that he has grown into the ground.
"Eyes, like my duck" -
He said in the confusion of the vague,
Funned by an involuntary tremor.
Not! He cannot kill her,
But he gave the turn in a hurry ...
The girl fell in stockings.
I did not have time to remove, could not.
Soldier, soldier, and if the daughter
Yours here would lay down here
And this is a little heart
It is pierced by your bullet.
You are a man not just a German
You are a terrible beast among people.
Shagal Sesesovets stubbornly,
Shagal without raising his eyes.
For the first time this Duma can
In the consciousness of the poisoned, it lit up,
And again the gaze glowed for children,
And again it is heard again
And it will not be forgotten forever
"Stockings, uncle, also remove?"
