Аннушка давно пролила маслице, уже впиталось.
Кольщик, наколи мне на запястье: «прокрастинация».
Близится вторнихца,
сильно окислившись, уволился.
На лестницу у макдональдса грусный сел
«на каком уехать отсюда автобусеее?»
Где самый пафосный музей с резными креслами, усыпальницами.
Усы на солнце палятся.
Кусты, устало, сыпятся в пепельницу,
все мы медленный суп
За угол дома унесут в мусора бак, и ты отдашься дико.
Все нет и да,
а далее дожди,
небо синеет, иногда,
и вас тошнит, с такого ласкового штиля, у пластикового окна,
на кучерявый клен.
Все тлен.
я тебя зову, в грозовую ночь,
в глубину лесов,
вечный зооов
like it dancing,
итоговый тезис.
Цветет в протезе мозга гортензия зимой.
Артерии полны смол,
просмотр фильма «расёмон»,
а нам все можно.
Господин инспектор, уступи проспект нам.
Все специи сверху,
с пеплом.
Успехов всем узбекам, всем кыргызам.
Сам себе ногу отгрызывал.
Альбиносы по вызову...я тебя зовууу
и в бинокль облизываю,
глубиной цвета линз твоих тронут.
Фаталистом был – стал робот, в июне 42–го.
я тебя зову, в грозовую ночь, в глубину лесов,
вечный зооов
Annushka has long shed oil, has already absorbed.
Collier, stick on my wrist: "procrastination."
The second is approaching
oxidized, quit.
On the stairs at McDonald's, he sat down
“Which bus ride away from here?”
Where is the most pathos museum with carved chairs, tombs.
Mustache in the sun scorching.
Bushes, tired, pouring in an ashtray,
we are all slow soup
A corner of the house will take the tank to the trash, and you will surrender wildly.
All no and yes
and then rains
the sky turns blue sometimes
and you feel sick from such a gentle calm, by the plastic window,
on a curly maple.
Everything is perishable.
I am calling you on a stormy night
deep into the forests
eternal zooov
like it dancing,
final thesis.
Hydrangea blooms in a brain prosthesis in winter.
Arteries are full of tar
watching the film "rasemon",
but we can do anything.
Mr. Inspector, give us the avenue.
All the spices on top,
with ashes.
Good luck to all Uzbeks, all Kyrgyz.
He bite off his own leg.
Call albinos ... I'm calling you
and lick with binoculars
the depth of the color of your lenses is touched.
He was a fatalist - he became a robot, in June 42nd.
I call you, on a stormy night, deep in the woods,
eternal zooov
