Текст песни мила стих - мама

Ну что ты не спишь и все ждешь упрямо?
Не надо. Тревоги свои забудь.
Мне ведь уже не шестнадцать, мама!
Мне больше! И в этом, пожалуй, суть.

Я знаю, уж так повелось на свете,
И даже предчувствую твой ответ,
Что дети всегда для матери дети,
Пускай им хоть двадцать, хоть тридцать лет

И все же с годами былые средства
Как-то меняться уже должны.
И прежний надзор и контроль, как в детстве,
Уже обидны и не нужны.

Ведь есть же, ну, личное очень что-то!
Когда ж заставляют: скажи да скажи! -
То этим нередко помимо охоты
Тебя вынуждают прибегнуть к лжи.

Родная моя, не смотри устало!
Любовь наша крепче еще теперь.
Ну разве ты плохо меня воспитала?
Верь мне, пожалуйста, очень верь!

И в страхе пусть сердце твое не бьется,
Ведь я по-глупому не влюблюсь,
Не выйду навстречу кому придется,
С дурной компанией не свяжусь.

И не полезу куда-то в яму,
Коль повстречаю в пути беду,
Я тотчас приду за советом, мама,
Сразу почувствую и приду.

Когда-то же надо ведь быть смелее,
А если порой поступлю не так,
Ну что ж, значит буду потом умнее,
И лучше синяк, чем стеклянный колпак.

Дай твои руки расцеловать,
Самые добрые в целом свете.
Не надо, мама, меня ревновать,
Дети, они же не вечно дети!

И ты не сиди у окна упрямо,
Готовя в душе за вопросом вопрос.
Мне ведь уже не шестнадцать, мама.
Пойми. И взгляни на меня всерьез.

Прошу тебя: выбрось из сердца грусть,
И пусть тревога тебя не точит.
Не бойся, родная. Я скоро вернусь!
Спи, мама. Спи крепко. Спокойной ночи!

Я родилась в ином тысячелетии,
В столетии прекрасном, не простом.
В нём все читали. В нём смеялись дети,
А бедность - не вела разруху в дом;
Иные были ценности, чем нынче,
Джокондой любовались все без слов
И не искали , помню, "Код даВинчи",
И не чуждались искренних стихов.
Я родилась в ином тысячелетии...
В нём жили Пушкин, Моцарт, Бёрнс и Бах,
Цветаеву читали даже дети,
Ходил босым Есенин там в лугах,
Там Айседора танцем ворожила,
Плисецкая пленяла красотой,
Раневская безудержно шутила...
Я в прошлое пошла бы на постой...
Феллини, Куросава и Тарковский,
Джульетта Мазина - прекрасна и мила...
А помните, ещё был Паустовский?
Там Белла Ахмадулина жила.
Перечислять бессмысленно и долго:
Толстой и Чехов, Бредбери - чудак,
А как нам пела Зыкина о Волге...
Андрей Рублёв, Высoцкий, Пастернак...
Возможно, здесь несовпаденье вкусов,-
Поймите, я сейчас ведь не о том...
Волнует многих ли сейчас искусство?
Мы с вами в веке рацио живём.
Как много тех, кто нас поил любовью,
Не требуя регалий и наград...
Я помню: прошлый век залит был кровью...
Но всё же - я хочу туда назад...
Я родилась в ином тысячелетии...
А может - в измерении ином?..
И иногда, проснувшись на рассвете,
Я понимаю, что осталась в нём.

Well, what are you not sleeping and you are still stubborn?
Do not. Forget your alarms.
I'm not sixteen no longer, mom!
I am more! And in this, perhaps, the essence.

I know it was so happening in the world,
And even the anticipation of your answer,
That children are always for mother children
Let them at least twenty, at least thirty years

And yet over the years old has
Somehow change already.
And former supervision and control, as in childhood,
No longer needed.

After all, there is, well, the personal is very different!
When you make: say yes, say! -
Then this is often in addition to hunting
You are forced to resort to lies.

My native, do not look tired!
Our love is stronger now.
Well, did you really bring me up?
Believe me, please really believe!

And in the fear, let your heart beats,
After all, I'm stupid not in love with
I will not meet anyone who will have to
With a bad company will not contact.

And I will not get somewhere in the pit,
Kohl meet in the way trouble,
I will immediately come for advice, mom,
Immediately feel and come.

Once it is necessary to be bolder,
And if sometimes I do not fit
Well, then, then I will be smarter then,
And better bruises than a glass cap.

Give your hands to kiss
The most kind of overall light.
Do not, mom, jealous me,
Children, they are not forever children!

And you do not sit by the window stubbornly
Preparing in the soul to question the question.
I'm not sixteen no longer, mom.
Understand. And look at me seriously.

I ask you: outrage from the heart sadness,
And let the alarm do not sharpen you.
Do not be afraid, native. I'll be back soon!
Sleep, mom. Sleep firmly. Goodnight!

I was born in a thousand millennium,
In the century, beautiful, not simple.
In it, everyone read. Children laughed in him
And poverty - did not believe in the house;
Others were values ​​than now
Joconda admired everything without words
And did not seek, remember, "Davinc Code",
And they were not alienated sincere poems.
I was born in a thousand millennium ...
Pushkin, Mozart, Burns and Bach lived in it,
Tsvetaeva read even children
Went bare enesenin there in the meadows,
There Iceedor dance broke,
Plisetskaya captivated beauty,
Ranevskaya crammed unrestrained ...
I would go to the past at the post ...
Fellini, Kurasava and Tarkovsky,
Juliet Mazina - Beautiful and Mila ...
And remember, there was still a pausto?
There Bella Ahmadulin lived.
List senseless and long:
Tolstoy and Chekhov, Bradbury - Chudak,
And how we sang Zykina about the Volga ...
Andrei Rublev, High, Pasternak ...
Perhaps there is a mismatch of flavors -
Understand, I'm not talking about now ...
Does many of many are art?
We are in a century of ration.
How many of those who got us love
Not requiring regalia and awards ...
I remember: the last century was flooded with blood ...
But still - I want to back there ...
I was born in a thousand millennium ...
Or maybe in measuring in a different way? ..
And sometimes, waking up at dawn,
I understand what remained in it.